— Я хочу домой! Я пойду домой.
— Уже поздно... — спокойно возразил Василий, прислушиваясь.
Треха тоже напрягся и повернул морду к двери. И я поняла, что путь к отступлению отрезан, потому что затылком и спинным мозгом ощутила, как в доме появился кто-то еще. Эта сущность неторопливо и легко поднималась по лестнице! Шаги были почти невесомыми: кто-то как будто не ступал, а скользил по наклонным доскам, иногда случайно касаясь ногой опоры. Потом скрипнула дверь.
— Это Марина?!
— Валентина!
— Дядя Василий!
Три крика — три имени! — слились в один вопль, дополненный звонким Трехиным гавком. И сразу стало тихо: мы оторопело взирали друг на друга, пытаясь осознать случившееся.
В дверях стояла девица лет двадцати восьми и, приоткрыв от удивления рот, пялилась на меня. Рядом с ней померкла бы даже Алиса, потому что девица была просто сногсшибательной, но абсолютно не вписывалась ни в какие эстетические стандарты. Это было нечто невообразимое — рубенсовская красотка, беззастенчиво покинувшая пространство холста и музейные залы: высокая, длинноногая, с красивой шеей, при этом намечался мягкий животик, присутствовали круглые бедра и фантастический бюст. Вошедшая явно никогда не подвергалась воздействию спортивных тренажеров — это был дикий и прекрасный цветок, полный собственного достоинства. Ее совершенно не смущали некоторые особенности, которыми не обладали рубенсовские модели: голова, бритая под ноль, отсутствие переднего зуба, хотя все остальные были белые и ровные как на подбор, и фиолетовый синяк на левой скуле.
Образ, поражавший воображение, дополняли: расстегнутый ватник, мужские брюки галифе и мужская же рубашка без выточек. Удивительно, но этот антидамский наряд делал ее чертовски привлекательной. Коленки, как круглые чаши, выпирали сквозь узкую нижнюю часть штанов; бедра вольготно утопали в верхних парусах и казались еще шире и круглее; грудь мягкими упругими яблоками напирала изо всех сил, пытаясь прорвать белую ткань рубахи. Видимо, чтобы облегчить спелым плодам борьбу, ворот был расстегнут чуть ли не до пупа.
Я видела, как Василий сконцентрировался на ложбинке между сладкими выпуклостями, которые волнообразно поднимались и опускались в ритме с дыханием. Однако все-таки он был джентльменом и, сделав усилие, перевел взгляд на меня.
— Дамы, знакомьтесь! Это Валентина. А это Анна... Александровна. Кстати, Валентина, почему опять без предупреждения пришла? Ты здесь не хозяйка. Я же просил...
