— Кофе будете? — деловито осведомился он.
— Нет, спасибо.
— Это хорошо, — одобрил Василий. — Я на это рассчитывал, потому что одна чашка для моей крупной персоны — несерьезно.
Когда он могучей лапой взял чашечку, я улыбнулась: очень он напоминал Карабаса Барабаса на кукольном чаепитии.
— А шампанское одно?
— Только для вас, — серьезно сказал Василий. — Я же говорил, что запойный.
— Сногсшибательная откровенность! Как это по-русски: любить свои недостатки. А откуда у вас все эти вещи?
— Вчера убил и ограбил владельца бутика.
— Не смешно, — обиделась я.
Он развел руками:
— Так и мне не смешно, Анна Александровна! Можно сказать, обидно! Если у человека нет прописки и паспорта, это еще не означает, что он не работает, не моется, не читает. От сумы и тюрьмы, как говорится... Ну какой мужик без денег? Это уже получается не мужик, а какая-то волосатая обезьяна. Вот я и тружусь рук не покладая: сторожу, ухаживаю за кладбищем, плотничаю, подновляю росписи и еще дворником подрабатываю. На жизнь хватает, на квартиру — нет.
— Можно я спрошу, что случилось?
— Спрашивайте, конечно. У нас же был договор.
— Только не говорите, что вы пропали без вести в Чечне, а жена с любовником вас выписали.
— Я никогда не служил в армии, — пожал плечами Василий, — и женат не был. Все гораздо сложнее: я жертва эпикурейства. Потерял жилье, дабы насладиться всей полнотой жизни. И знаете, что интересно? Не жалею об этом. Золотая лихорадка, огни большого города и другие зыбкие миражи погубили парня.
— Так вы не из Питера?
— Нет конечно! Жил в маленьком городке, природой любовался, пейзажи писал, детишек учил, но однажды, на свое несчастье, увидел фильм про Питер. И это меня потрясло! Всю ночь не спал, а утром вдруг понял, что буду жить в этом городе. И уехал.
— А родители?
— Отца уже не было в живых, а мать отпустила, хотя, думаю, все обо мне знала наперед.
— Как же так? — искренне удивилась я. — Я бы знала — не пустила.
— Цыгане детей по-другому любят, они не растят их для себя. У них все просто: дети — гости нашего дома; вырастил, выучил — отпусти.
Я вспомнила о своих новогодних сессиях и покраснела.
— Приехал, — продолжал Василий, поглядывая на меня через край чашки. — Гулял по Питеру, задрав голову. Все дома рассматривал — чуть шейный хондроз не заработал! — и решил: остаюсь. А дальше черти помогли, моментально работа на верфях подвернулась. Рисовальщики не требовались, а вот стропальщики — это пожалуйста! От завода комнату на Лиговке дали, и все было хорошо, но...
