Понедельник, 17 февраля. Ну вот, более-менее обосновалась. Меня поселили в двухэтажной «мезонетке», как их здесь называют (приторное французское словцо, никогда мне не нравилось), в самом конце ряда из пяти домов, зарезервированных для постоянных посетителей или недавно принятых на работу сотрудников. Открытая планировка гостиной с «кухонеткой» внизу, наверху «спальнетка» и «ваннетка», соединенные открытой лестницей. Дом для меня слишком большой, но я люблю просторные комнаты и высокие потолки, как на Блумфилд-крезнт. Дизайн в скандинавском стиле: наружная кирпичная кладка и беленые стены, модельная сосновая мебель, синтетическое ковровое покрытие — все это напоминает «Новотель»: функционально и безрадостно. А то обстоятельство, что дом переоборудовали специально для меня, почему-то и вовсе не вдохновляет… Нужно накупить репродукций, оживить стены. Хорошо бы привезти из дома какую-нибудь любимую картинку — литографию Ванессы Белл, например. Дом. Да хватит думать о доме. Теперь вот это — мой дом на ближайшие шестнадцать недель весеннего семестра.
«Семестр», «кампус». Университеты в последнее время жутко американизировались, или это мне просто кажется из-за того, что я училась в слишком традиционном заведении. К тому же, когда я поступила в Оксфорд, Глостерский университет уже существовал. Наверное, именно так и должен выглядеть «полевой» университет, утопающий в зелени, расположенный в том самом месте, где Севернская долина смыкается с Котсуолдом. Университет называется Глостерским, хотя до Челтнема, на самом деле, ближе. Наверное, основатели подумали, что название кафедрального города придаст университету больше веса. «Челтнемский университет» звучит как-то неубедительно. Но в любом случае вот он передо мной — гигантский бетонный плот, плывущий по зеленым полям графства Глостершир, или скорее два плота, свободно связанные друг с другом, поскольку здания разделяет зеленая зона с искусственным озером. Вежливо пыхтящий автобус с утра до вечера колесит по дорожкам, увозя и привозя людей, как в аэропорту. Джаспер Ричмонд, заведующий кафедрой английского языка и декан гуманитарного факультета, рассказал, что изначально, в утопических шестидесятых, планировали построить огромный кампус, как в университете какого-нибудь американского штата, и он бы вмещал в себя тридцать тысяч студентов. Сначала возвели гуманитарный корпус с одной стороны и естественных наук с другой и думали, что постепенно застроят оставшиеся между ними акры. Но цены подскочили, финансирование сократилось, и в восьмидесятых правительство решило, что дешевле будет росчерком пера превращать техникумы в новые университеты, чем достраивать уже существующие. Так что в Глостерском университете вряд ли когда-нибудь окажется больше восьми тысяч студентов, а открытое пространство между корпусами, наверное, так и останется незастроенным. «Архитектурная аллегория двух культур», — сказал Джаспер Ричмонд, кисло улыбнувшись. Мы стояли на десятом этаже гуманитарного корпуса и смотрели в окно на здание естественнонаучного. Подозреваю, что Джаспер уже не раз это говорил. Почти все его высказывания слегка избиты, как бумага, которая перестала шелестеть оттого, что к ней слишком часто прикасались. Видимо, это неизбежно для учителя и даже преподавателя университета — все время приходится повторять одно и то же по сто раз.
