Если какое-то соглашение все же пришлось бы заключить, то в Лондоне намеревались сформулировать пункт о косвенной агрессии таким образом, чтобы Англия могла уклониться от выполнения соглашения. 10 июля канцлер казначейства ДБ. Саймон отмечал на заседании внешнеполитического комитета британского правительства: «Нам важно обеспечить свободу рук, чтобы мы могли заявить России, что не обязаны вступать в войну, так как мы не согласны с интерпретацией ею фактов» {{***** Public Record Office. Cab. 27/625. P. 266.}}.
Московские переговоры ввиду позиции западных делегатов на заседании 17 июля явно забуксовали.
Обеспокоенный опасностью срыва переговоров, У. Стрэнг отмечал 20 июля в письме в Форин офис, что это побудит немцев к действию. Кроме того, срыв переговоров может «вынудить Советский Союз встать на путь изоляции или компромисса с Германией» {{****** DBFP. Ser. 3, vol. 6. P. 423-426.}}.
Мобилизационные мероприятия в Германии достигли к этому времени такого размаха, что французское правительство не могло более их игнорировать. 19 июля французскому послу в Лондоне Ш. Корбену дается указание встретиться с министром иностранных дел лордом Галифаксом и призвать его «взвесить меру ответственности», которую возьмут за неудачу московских переговоров Англия и Франция. «Вся наша система безопасности в Европе будет подорвана, эффективность помощи, обещанной нами Польше и Румынии, будет скомпрометирована»,— подчеркивалось в указаниях Корбену. Исход переговоров решит, будет в ближайшие недели война или нет {{* DDF. Sйr. 2. T. i7. P. 394.}}.
Беспокойство Парижа было вполне объяснимо. Там знали, что в ответ на нападение Германии на Польшу англичане ограничатся только блокадой нацистского рейха. В случае отсутствия соглашения с СССР после разгрома Польши, в чем в западных странах никто не сомневался, основным фронтом оказался бы германо-французский. А это было чревато для Франции самыми опасными последствиями.
Был ли для Франции выход? Да, был! В Берлине не считали возможным развязывать войну, если противниками Германии будут одновременно Франция, Англия и СССР. Тут в Париже вспомнили о франко-советском договоре о взаимопомощи, подписанном в 1935 г. Превращение его в трехсторонний, т. е. англо-франко-советский, и было бы для Франции спасением. Французская дипломатия, проявлявшая до этого в московских переговорах полную пассивность, несколько активизировала свою деятельность.
После многих проволочек британское и французское правительства в конце июля выразили готовность заключить одновременно с политическим также и военное соглашение, для чего открыть переговоры военных представителей (док. 506). Однако это не означало, что в Лондоне и Париже наконец действительно определились в своей политике и решили наладить эффективное сотрудничество с СССР.
