В соответствии с «секретным дополнительным протоколом» Германия брала на себя обязательства, шедшие навстречу интересам безопасности СССР, Германия отказывалась от претензий на Украину, от притязаний на господство в Прибалтике, от планов экспансии в те районы Восточной и Юго-Восточной Европы, где это могло бы представить опасность для СССР. В случае войны между Германией и Польшей немецкие войска не должны были бы вторгаться в Латвию, Эстонию, Финляндию и Бессарабию, а в Польше продвигаться дальше рек Нарев, Висла и Сан. Это означало, что в случае, если бы Германия через какое-то время все же решила развязать войну и против СССР,— а это, как известно, и произошло в 1941 г.,— то исходные рубежи германской агрессии находились бы на несколько сот километров западнее, чем в случае захвата ею в 1939 г. Прибалтики и всей Польши.
В декабре 1989 г. вопрос о политической и правовой оценке советско-германского договора о ненападении был рассмотрен Съездом народных депутатов СССР. В постановлении Съезда констатируется, что приложенный к договору «секретный дополнительный протокол» как по методу его составления, так и по содержанию являлся отходом от ленинских принципов советской внешней политики. Предпринятое в нем разграничение «сфер интересов» СССР и Германии находилось с юридической точки зрения в противоречии с суверенитетом и независимостью ряда третьих стран. Съезд признал протокол и другие секретные договоренности с Германией юридически несостоятельными и недействительными с момента подписания.
Советско-германский договор о ненападении серьезно сказался на развитии ситуации на Дальнем Востоке. В Японии расценили заключение Германией этого договора как грубое нарушение ею обязательств по «антикоминтерновскому пакту». Японское правительство во главе с К. Хиранумой, строившее политику на основе этого пакта, пало. Японские милитаристы вынуждены были отказаться от планов взять реванш за сокрушительное поражение, понесенное их войсками от советских и монгольских вооруженных сил в районе р. Халхин-Гол.
Идя на заключение договора о ненападении с Германией, СССР проявлял интерес и к продолжению переговоров с Англией и Францией (док. 608). Однако британское, а вслед за ним и французское правительство никак не откликнулись на соответствующие предложения. В их глазах игра, которая долго велась Лондоном и Парижем, утратила смысл.
Последняя декада августа 1939 г. весьма показательна для понимания британских планов той поры. 22 августа Н. Чемберлен направил Гитлеру срочное послание, в котором предупредил о намерении своего кабинета выполнить обязательства перед Польшей в случае применения Германией оружия. Одновременно Чемберлен заверял, что он готов к переговорам для рассмотрения спорных вопросов, имеющихся между Германией и Польшей, равно как и для обсуждения более широких проблем, затрагивающих будущее международных отношений, включая вопросы, представляющие интерес для Великобритании и Германии (док. 593).
