— Два дня по болоту гонял, когда с Миколой ездил.
— Вот как!
— А почему вы не выстрелили в него?
— Во-первых, жалко его: уж больно красив. Во-вторых, заказник у нас. На три года охота запрещена. Чтоб больше птиц и зверей развелось.
На большой кочке среди травы Федос снова заметил несколько перьев. Маленьких, сизых. Он вопросительно посмотрел на дядю Петруся.
— И здесь разбойник клювастый похозяйничал. Голубя дикого убил.
— Его самого убить надо! Или гнездо разорить, чтобы жить было негде.
— Правильно. Весной я два гнезда ястребиных уничтожил. Двух тетеревятников убил. Но пара еще осталась. Недавно я подсмотрел, где они часто садятся.
— И ружье…
— Да, для того и взял.
— А где это место? — затаил дыхание Федос.
— Вон видишь стога… — И дядя Петрусь указал пальцем в левый угол лужайки.
— Так побежали туда!
— Нет, брат, так нельзя. Их ведь запросто можно спугнуть.
Дядя Петрусь, а за ним Федос вошли в кусты и, стараясь не шуметь, стали пробираться в нужном направлении. При каждом прикосновении к ветвям с листьев падали крупные капли. На спину, на плечи, на голову. Раз даже показалось Федосу, будто за шиворот кто-то из кружки водой плеснул.
— Ой-е-ей! — тихонько пропищал он.
— Ты что? Лесного дождичка испугался? — усмехнулся дядя Петрусь.
Сам он не обращал на капли ни малейшего внимания.
Прошли еще несколько шагов. Вдруг дядя Петрусь остановился и еле слышно прошептал:
— Смотри, вон он, на стогу! Видишь?
Федос глянул сквозь кусты на стог и увидел на нем большую нахохлившуюся птицу, похожую на орла.
— Тетеревятник! — вырвалось у Федоса. — Дядя Петрусь, стреляйте же скорее!
— Тише! У него не только глаз, но и слух острый. Стрелять отсюда далеко. Мы вот что, бидончик с малиной да орехи здесь оставим. И ты останься. Не высовывайся. Тихо стой. А я попробую к нему поближе подкрасться.
Федос остался в ольшанике. А дядя Петрусь, пригибаясь, стал пробираться к стогу.
Серая птица по-прежнему сидела на своем месте и, казалось, дремала.
— Стреляйте же, стреляйте, дядя Петрусь! Близко уже! — едва не закричал Федос.
Но лесник знал, что делать. Очутившись на открытом месте неподалеку от стога, он лег на росистую траву и пополз.
Тетеревятник, видимо, что-то почуял. Он встрепенулся, повернул голову в одну сторону, потом в другую. И кажется, заметил опасность: расправив крылья, неторопливо поднялся в воздух.
— Все! Эх, проворонили…
Но дядя в мгновение ока вскочил, и словно само собою вскинулось вверх ружье.
— Поздно, поздно, дядя Петрусь!
