- Мать тоже в действующей армии. Сестрой милосердия, - сказала Катя спокойно. Но губы дрогнули. Глаза сузились и глядели холодно, боясь встретиться с другими глазами, и видели осеннее светлое небо. И облако...
Гляжу я на синее небо,
Синий большой океан,
Плывет на нем облако-парус
Одно. Из каких оно стран?
Однажды, когда было грустно, она сочинила эти стихи.
- Девочки, у нее и мать в действующей армии, сестрой милосердия, о-го-го! - уважительно протянула Лина.
Что тут поднялось! Все что-то говорили, ликовали.
Так с ликованием и ввели Катю Бектышеву в гимназию и доставили до четвертого (так называемого параллельного) класса, на втором этаже, около лестницы, где в дверях поджидала воспитанниц классная дама средних лет, в синем платье, сухощавая и подтянутая, как и следует быть.
- Людмила Ивановна! У нас новенькая, Катя Бектышева. У нее вся семья в действующей армии: и отец, и брат, и мама сестрой милосердия. Людмила Ивановна, посадите ее со мной.
- Нет, со мной!
- Нет, со мной!
Катя в глубоком реверансе опустилась перед классной дамой. В прежней гимназии в губернском городе было принято приседать, а здесь, в провинциальном городке, о таких церемониях не слышали.
Фурор был необыкновенный! Толпа на площадке перед четвертым параллельным росла. Новенькая с первого дня сделалась известной личностью.
Ее посадили с Линой Савельевой.
"Давай дружить, со мной все дружат, а она - Акулина, солдат в юбке из деревни Серы Утки", - сунула Кате записку белобрысая Клава Пирожкова.
Первым уроком был закон божий. Легкой походкой вошел молодой законоучитель в темно-вишневой рясе на атласной подкладке, с большим позолоченным крестом на груди. Он был похож на Иисуса Христа, как обычно рисуют его на иконах. Продолговатое лицо, прямой нос, задумчиво-добрые глаза и разделенные пробором темные, до плеч, завивающиеся на концах волосы.
- Отец Агафангел, у нас новенькая, Катя Бектышева!
- Пастырь радуется новой овце, приставшей к стаду, - произнес отец Агафангел.
- Ученый, страх! А ничего, добрый, - шепнула Лина.
"Неужели и он будет расспрашивать?" - подумала Катя.
- Отроковица Бектышева, богослужения посещаешь усердно?
- Да, - не поднимая головы, ответила Катя.
- Гляди очами открыто, ибо в страхе и потуплении не таится ли ложь?
Катя выпрямилась и с отчаянием ждала. Что будет? Он угадал ее ложь.
- Видимость твоя снаружи приятна, - продолжал отец Агафангел. Однако истинная красота наша внутри нас, и надобно заботливо ее в себе сохранять, как садовник в саду оберегает цветы. Произнеси, Бектышева, молитву, коя твоему сердцу особливо дорога.
