Он пришел сюда, надеясь на то, что память подведет его. Что тяга к ней наконец исчезнет.
Однако первый же взгляд, брошенный в ее сторону, обратил все надежды в прах. Зрелость сделала Джалу еще эффектнее. Годы разлуки вместо того, чтобы ослабить его чувства, лишили Мохаба возможности сопротивляться им.
Его тело изнывало от воспоминаний о том, как прекрасно они подходили друг другу. Пальцы покалывало при мыслях о нежной бархатной коже Джалы… А как она откликнулась на его ласки… Мохаб чувствовал, что их тела вибрируют на одной частоте. Даже теперь, когда Джала спряталась за стеной холодного презрения, он заметил, как она дрожит.
Кстати, если бы взглядом можно было убить, он уже давно лежал бы бездыханный у ее ног.
Но что стало причиной ее гнева?
Теперь, когда Джала немного выпустила пар, он может спросить ее. Но Мохаба не интересовало копание в прошлом. Он должен был выяснить одно: удастся ли ему снова прикоснуться к ней и вознести на пик наслаждения?
Это все, что он хотел знать.
Однако Джала ждет от него объяснений. Хорошо. Он готов.
— Так ты знаешь все?
Она кивнула. Мохаб засунул руки в карманы, чтобы не поддаться искушению и не обнять ее.
— В таком случае давай проверим. Тебе известно, что при освобождении заложников я допустил непростительную ошибку?
Джала пришла в замешательство. Потом собралась с мыслями.
— Если ты говоришь об убийстве, я знаю об этом. Я никогда не смогу забыть, как ты ворвался со своей командой в конференц-зал и голыми руками прикончил шестерых террористов… Прежде я думала, что такая смертельная грация возможна только в кино. — Она нахмурилась, ее тонкие брови, которые он так любил обводить пальцами, сошлись у переносицы, губы сжались и побледнели. — Не думала, что ты считаешь убийство смертным грехом. Не при такой профессии.
— Ты права. Но я не назвал бы это убийством. Это устранение опасности для мирных жителей.
Ее глаза потемнели, Джала опустила голову. Она не могла оспорить эту простую истину. Люди вроде Мохаба призваны устранять монстров. Порой подобные меры необходимы. Как, например, в тот день, когда ее и еще пять сотен участников конференции взяли в заложники.
Мохаб вздохнул:
— Мой грех не имеет ничего общего с насилием, которое я вынужден был совершить. Ошибка заключалась в другом.
— Что?
— Я отклонился от плана.
И снова, против всех ожиданий, она принялась возражать ему, оправдывать его поступки:
— Но ты спас много жизней! Спас всех, кто был в этом зале. Едва ли это можно считать отклонением от плана. Ваши действия были эффективными. Вы работали слаженно. Казалось, даже террористы играли отведенную им роль.
