По нему бодрым аллюром неслись куда-то облака, то открывая полное звёзд небо, то снова пряча его за своей завесой.
Тут до Виолы дошло, что она давно не слышит звуков схватки. То ли с караваном покончено и разбойники убрались восвояси, то ли купцам удалось отбиться… Сейчас ей это было безразлично: она не собиралась возвращаться в любом случае. Вот только спасённый… Что делать с ним?
Это был сложный вопрос, сложный и болезненный. Выжить в лесу с этакой обузой на руках нечего было и думать. Придётся как можно скорее выходить к людям, а значит возвращаться в семейство Пропп. Виола только-только размечталась, что наконец сможет освободиться от своего чудовища и его семейки… Такой удобный случай! Если караван сумел отбиться, все сочтут, что она или погибла, или попала в лапы к разбойникам. Искать уж точно не будут. Она могла бы начать новую жизнь в новом месте и под другим именем. А что? Руки у неё приделаны нужным концом, работы она не боится, умеет и знает достаточно, чтобы найти себе хорошее место. Только бы выбраться к людям подальше от этого места и желательно не в Гремоне. Но теперь об этом можно забыть. Чтобы получить помощь ей придётся назвать себя, а там уж добрые люди вернут её в лоно семьи. О судьбе мужа и свёкра она не знала ничего, но твёрдо верила в народную максиму: «Дерьмо не тонет». А значит впереди всё тот же привычный ад.
Если только спасённый ей поможет. Или наоборот, умрёт за ночь и тогда ей не придётся о нём беспокоиться. Рассудив, что до утра она всё равно не сможет ничего предпринять, девушка стала готовиться к ночлегу.
Она стащила с себя одежду, встряхнула хорошенько и развесила на кустах. Всё-таки в Проппах было что-то хорошее: они одевали Виолу традиционно некрасиво, но на качестве не экономили: коричневое сукно достойно выдержало испытание. Добротная ткань нигде не порвалась, только промокла и пропиталась грязью. Ничего, утром всё подсохнет и можно будет худо-бедно привести себя в порядок. О костре не приходилось мечтать, оставалось устроиться на ночлег как есть и надеяться не замёрзнуть до утра.
Конец весны — это всё-таки не середина лета, после того, как село солнце, ощутимо похолодало. Виола сообразила, что мокрая и грязная юбка не согревает, а только отнимает у неё тепло. А вот живой покойник укутан так, что к нему влага не проникает и, судя по толщине свёртка, одеял у него предостаточно. Нечего, пусть поделится теплом и уютом!
Виола расстегнула ремни, превращавшие человека в подобие тюка, развернула одеяла, которых на нём наверчено было немало, ощупала тело и, убедившись, что оно относительно тёплое, легла рядом и постаралась натянуть на себя и беднягу все тряпки, до которых смогла дотянуться. Попутно определила, что рядом с ней мужчина. Подумала, что многих бы на её месте это остановило, хихикнула про себя и закрыла глаза.
