— Ромейские мечи тяжелее и шире к концу. Сила удара в них больше.
— Верно. Ромейские воины сильны в пешем сомкнутом строю, а наши воины легки, проворны. Им быстрота нужна, поворотливость. У агарян>[7] клинки легче наших, а бьются они ими крепко. Немало я их отковал, как был у них в плену.
Упоминание об агарянах заставило Леона нахмуриться, но он сказал благожелательно:
— Вижу, бывалый воин.
— На том порублен весь. Теперь не воин я. Учу тому, чему сам у агарян научился: мечи делать.
— Крепки ли?
— Попробуй.
Камуг, сильно припадая на правую ногу, вошел в кузницу и вынес из нее полоску железа. Он вбил ее в пень и отошел.
— Руби.
Леон отступил на шаг, примерился и рубанул наискось со всего маха.
Федор увидел издали, как отлетела, звякнув, половина железной полоски. Он почувствовал острую зависть к брату. «Всадника надвое развалит. Удалец — не то, что я», — спрыгивая с коня, подумал он. Федор еще по-юношески тонок и гибок. Нет в нем зависти к брату, просто хочет походить на него, но и побаивается — старший ведь, правитель.
— Пусть Шашвы>[8]поможет вам побольше отковать таких мечей. Учитесь мастерству мечевого дела, — сказал Леон молодым кузнецам. — А ты, — он повернулся к Камугу, — был воином, воином остался.
Похвала владетеля пришлась по сердцу кузнецам — заулыбались. Увидев спешащего к нему брата, Леон понял по его озабоченному лицу, что тот с важной вестью, и пошел ему навстречу.
— Что?
— Видел я с берега: камариты ромейский корабль захватили.
— Тс-с, — предостерегающе прошипел Леон. — Отойдем подалее, там скажешь.
Они отошли и сели на обломок скалы, возле которой торчал кол с насаженными на него рогами козла — подношением кузнецов своему богу — Шашвы.
— Говори, что видел.
— Три абазгские камары напали на ромейский корабль. Далеко было, только и видел — добычу взяли, корабль бросили. Дадыновы люди, должно быть.
— Кто-нибудь, кроме тебя, видел?
— Я один был. Но, может быть...
— То не наша забота, — перебил брата Леон.
— Как же, мы вассалы императора...
— Вассалы! —в глазах Леона вспыхнул злой огонек, ладони сжались в тугие кулаки. Он крепко стукнул себя по колену. — Вассалы!.. Император Лев>[9] немало абазгской крови выпил... Не мешает из императорского павлиньего хвоста перьев повыдергать малость.
Федор с опаской оглянулся: не слышал ли кто? Боязно слушать такое об императоре.
— Наскок камаритов на ромейский корабль — это комариный укус для базилевса, — сказал он.
— То-то, что комариный. Отложился бы я от него, пока он всю кровь из Абазгии не выпил, да нельзя, не время. Агаряне с восхода грозят. Того и гляди на нас пойдут. Я у правителя Картли Мириана еще не был, как мне отец наказал. Воспрепятствует он моим намерениям. Скажет, что не пришло еще время нам от империи отложиться. Хоть терпеть нет силы, а надо нам ромеев держаться. Все ж христиане... А что в море видел, — забудь. Ничего ты не видел и мне ничего не говорил, — Леон в упор взглянул на брата — точно прожег.
