Лев на открытой веранде кормил голубей. С ним был его сын и соправитель Константин по прозвищу Копроним>[24]. Это прозвище, как рассказывал Леону Деметрий, сын императора получил за то, что во время цветения он осквернил святую купель испражнениями. Константин молод, всего лет на пять старше Леона, высок и плечист. Он с интересом поглядывал на Леона, которого не раз видел на военном плацу, где отпрыски византийской знати под руководством опытных военачальников занимались гимнастикой и изучали воинское искусство. На Льве и его сыне—соправителе вместо императорских пышных одежд, расшитых золотом и жемчугом, исаврийские тоги с красной каймой по низу, только багряные сапожки на Льве императорские, Константин же в сандалиях. Льву уже около восьмидесяти, он ссохся, смуглая от природы кожа на морщинистом лице почти коричневая. Лицом он, как святые на иконах, строг и сух, взгляд его старческих блеклых глаз холодно равнодушен. Леон только мельком заметил все это — нельзя разглядывать Божественного императора и его соправителя—сына, как статуи. Он распростерся перед императором, не доходя до него шагов десять.
— Встань и приблизься, — услышал Леон негромкий голос.
— Не смею, Божественный.
— Я повелеваю.
Леон встал и подошел шагов на пять.
— Дела империи не позволяли мне следить за твоим воспитанием, но твои наставники говорят, что в учении ты весьма преуспел.
— Этим я обязан тебе, Божественный, — смиренно ответил Леон.
— Он воинскому искусству отдавал предпочтение, нежели другим наукам, — заметил Константин.
Леон поймал на себе ощупывающий взгляд базилевса и потупил взор. Лев с первого взгляда увидел в статном широкоплечем молодом абазге воина, и это вызвало в нем противоречивые чувства. А что если он свое воинское искусство применит против империи? В таком случае его не следует выпускать из рук. Пусть послужит в войсках поближе, чтобы не спускать с него глаз. Но не вернуть его Константину —это значит предоставить абазгам самим поставить архонта, а они захотят, конечно, такого, который будет добиваться независимости от империи. Варвары абазги не терпят над собой никакой власти. Кто-кто, а он знает абазгов и апсилов. Лучшие годы его прошли в их краях.
— Империи нужны воины, Божественный, — сказал Леон. — Я готовил себя для того, чтобы служить тебе.
Тонкие губы Льва тронула недоверчивая усмешка.
— Не хочешь ли ты послужить в моих войсках? — спросил он мягко.
— Твоя милость беспредельна, Божественный. Сражаться за тебя сочту за великую честь. Благослови!
