— А тебя как постигла эта злая участь? — невольно спросил Леон.
— Меня мальчиком украли аланы и сделали кастратом, а потом продали ромейским купцам. А те подарили меня императору. В Палатии я был отдан в ученье писцам. Здесь прошла вся моя жизнь.
Живя в Палатии с детства, Деметрий, однако, не перестал быть абазгом. Напротив, он еще более любил свою родину и тосковал по ней. Чтобы не забыть родной язык, он часто разговаривал с воинами-абазгами, которых немало было среди охраны священного Палатия. Многим из них он помогал вернуться в Абазгию. Деметрий вел тайную переписку с Константином и по поручению того воспитывал его сына. Была у него связь и с Дадыном, которого он когда-то выкупил из плена. Писец рассказал Леону о том, как абазги восстали против своих правителей ромеев и перебили их, как избрали из своей среды правителями Опсита и Скепарну и тайно перешли на сторону персов, но ромеи снова подчинили Абазгию своей власти. Чтобы сохранить и умиротворить абазгский народ, умный Ефрат сумел тонко подсказать Юстиниану мысль послать его в Абазгию с наказом запретить делать кастратов. По совету Ефрата император повелел привезти несколько детей абазгов, обучать их грамоте и различным наукам. Из них потом состояла внутренняя стража императора. С тех пор абазги сами избирали себе правителей, а императоры утверждали их архонтами.
Деметрий познакомил Леона с учениями греческих философов Сократа, Платона, Аристотеля, с историей завоевательных войн Александра Македонского. Однажды не без умысла дал ему жизнеописание двенадцати цезарей Гая Светония Транквилла. Оборотная сторона жизни Калигулы, Нерона, Тита и других римских императоров поколебала Леона, заставила его присмотреться к закулисному миру Палатия, полному интриг, алчности, борьбы за власть, загадочных смертей и исчезновений людей. Деметрий учил Леона видеть за блеском и мишурой шаткие подпорки империи ромеев, сотрясаемой бесконечными войнами с арабами и внутренней борьбой базилевса с почитателями икон. От Деметрия Леон узнал и о базилевсе Льве.
— «Божественный!» — при этом слове старый писец кривил тонкие губы в иронической усмешке. — Он отмечен не божественным провидением, а самим сатаной.
Знал бы император Лев III, чему учит Деметрий Леона, из которого он хотел воспитать верного слугу империи, приказал бы удавить своего лучшего писца. Лев был подозрителен и коварен. Он возвысился благодаря императору Анастасию II, который за воинские доблести дал ему титул патрикия
