— На нас, — откликнулась Мав. — Рада, что ты наконец-то сообразила.
Целый квартал… это же какие деньги! Такое даже Эсин не простит. Что делать, что делать? Взгляд заметался по сторонам: а ведь здесь было подозрительно много новых лиц. Представители города? Одного даже узнала: крупнейший подрядчик по строительству… ой…
Мимо прошли два седовласых старца, обсуждая проект новой застройки. Получается, Эсин всё это время разбирался с последствиями?
— Что вы хотите за мою свободу? — пробормотала я, хотя мы поднимались уже на четвёртый этаж, выше — только храмовые помещения.
Мав отстала на пару шагов, чтобы заглянуть мне в лицо:
— Мы хотим, чтобы тебя, наконец, наказали по заслугам.
— Все свои сбережения отдам, — молитвенно сложила руки. — И платья. И… и… Плотоядно улыбаясь, Мав смотрела мне в глаза, одними губами прошептала:
— Эсин тебя закопает.
Да уж, так я ещё не портачила. Тут даже отдыхает случай, когда я залила вином фейерверки к юбилею городского главы.
— Илеост, миленький, — проскулила я. — Запри меня где-нибудь на пару дней, пока Эсин не отойдёт.
Довольно хмыкнув, Илеост поставил меня перед резной серебрёной дверью в кабинет пресветлого, постучал.
— Войдите! — даже сквозь дерево чувствовалось, что Эсин вне себя.
С гаденькой улыбкой Мав толкнула створку.
Илеост впихнул меня в кабинет.
Я зажмурилась.
Сзади хлопнула дверь.
Всё, котёнку конец.
Глава 2
— Хватит строить из себя несчастную! — Эсин треснул по столу.
— Я несчастная, — пискнула и выпятила грудь. — Правда-правда.
Он молчал.
Я тоже. Дымом в кабинете не пахло — на один повод меньше меня ненавидеть.
Эсин продолжал молчать.
Осторожно приоткрыла глаз: он сидел в кресле с высокой спинкой, увенчанной ажурным диском. Волосы у Эсина длинные, светлые, а брови и ресницы чёрные, глаза ярко-голубые, будто светящиеся. Холодное сияние люстры подчёркивало широкие скулы, пухлые чувственные губы. Высокий белый воротник рубашки, перехваченный золотой цепочкой с тремя хрусталиками-амулетами, был помят, но жилетка и мантия — в идеальном порядке.
Вот сколько раз видела Эсина, а каждый раз млею. Великолепный мужчина, широкоплечий, внушающий трепет одной только внешностью.
И сейчас очень-очень злой.
— Ты хоть иногда думаешь?! — Его пухлые губы презрительно искривились.
— Но я ничего не поджигала, это Сол…
— Ты же знаешь, какая она вспыльчивая! — Эсин ударил кулаком по столу, подскочила чернильница.
Отвела взгляд на книжные полки. Пустила на глаза слёзы и с несчастным видом уставилась на зашторенное окно. Затем на развешенное по стене оружие. Заставила нижнюю губу задрожать, прикусила. Уставилась на цветной коврик у массивного стола.
