— Да он бредил уже, — сипло отозвался источник невыносимого желания, воспламеняя меня. — Даже если его не сожрут звери, кто поверит горячечным видениям?
— Но она… она выглядит…
— Аппетитно она выглядит.
— Она не нищенка какая-нибудь, за неё может и влететь.
— Хватит ныть, — рыкнул раздевший меня догола и зазвенел своим ремнём. — Когда ещё такая красотка бесплатно перепадёт? Не хочешь её — проваливай. А я… — Он сразу ткнулся горячей головкой, торопливо направляя, проталкиваясь, будто какие струны внутри меня задевая, отчего хотелось петь. — Она вон даже мокрая… — Уже в ухо: — Горячая.
Хотелось выгнуться ему навстречу, застонать. Мужчина был крупный, он так сладко, по-хозяйски придавил меня мощным телом, подсунул руку, стискивая грудь, и стал работать бёдрами. Моя неподвижность ему не очень нравилась, но я в его понимании была божественно прекрасна. Не имея возможности управлять телом, я растворялась в его возбуждении.
Он наскакивал судорожно и глубоко, переходил на короткие ритмичные толчки, и с рычанием снова ускорялся. И мышцы отозвались, стали сжиматься в наиболее приятные моменты, разгоняя по телу волны жара.
Теперь я ощутила второго. Он стоял с приоткрытым ртом и изнывал от нетерпения, его возбуждение стало болезненным.
— Ох, оо, — мужчина на мне опёрся ладонями на кровать. Дыхание у него срывалось, но он ускорялся и ускорялся, по члену прокатилась волна дрожи, и он выдернул его, с хрипом залил мои ягодицы горячим липким семенем. Постанывал, разбрызгивая на меня остатки. — Оо…
А я была, как натянутая струна. Если бы могла, стонала бы от разочарования. Меня разрывало от ощущения незавершённости, от чудовищного напряжения желания.
— Пусти, пусти, — взмолился второй.
Заскрипела кровать, и первый мужчина отодвинулся, лишая меня своего жара. Я вся тянулась за ним, но не могла шевельнуться.
— Мог бы не пачкать так, благородный ты наш.
— Ну, не успевал, а детей девчонке делать не хотелось. Простынёй оботри.
— Ты… можешь за дверью подождать? — второе желание надвигалось на меня с ужасом и вожделением.
— Боишься опозориться? — хохотнул здоровяк, но зашагал прочь. — Поторопись, Курт тоже хочет.
От томительного ожидания, когда второй набросится на меня, хотелось выть. Ну почему, почему я не могу пошевелиться? Я бы поторопила… Хотя, нет: этому, наоборот, нравилось, что я лежу без движения. Дрожащими пальцами он коснулся растекавшегося по ягодицам семени, и я поняла, что он сделает.
