Парнишка опустил сумку на землю, вытащил деревянный ящик и торжественно поставил на скамью между мной и тёмным. Крышка отъехала в сторону, в ноздри ударил запах жареного мяса, свежего хлеба, сыра. Помимо этого внутри оказались закупоренный кувшин и корзиночка с виноградом.
— Вы были правы, — шепнул парнишка, восторженно сверкая на тёмного почти влюблёнными глазами.
А может и не почти.
— Благодарю, — кивнул тёмный.
Парнишка поклонился и, взяв коня под уздцы, в обход вишен направился к разрытым клумбам.
— В чём ты прав? — захлёбываясь слюной, я схватила мягчайший каравай.
Сердце обмерло от свежего хруста корочки, от ярче заигравшего запаха. Вытащила сочащееся соком рёбрышко, впилась зубами, срывая мягкие волокна, пытаясь сфокусировать взгляд на лице тёмного, уволокшего у меня остатки каравая.
— Помнишь, пресветлый гонца в Аор отправил?
Закивала, снова впиваясь в мясо, урча, мыча от фантастической вкусности. Тёмный усмехнулся. Странно на меня смотрел, выковыривая из хлебного ломтя мякоть.
— Он отправил приказ оставшимся в городе напасть на тёмный храм.
Кусок застрял в горле, царапал, распирал. Закашлялась, хватая ртом воздух, силясь проглотить. Одной рукой хлопая меня между лопаток, другой тёмный схватил кувшин и зубами сорвал пробку, сплюнул, протягивая:
— Пей.
Жадно хлебнула кисло-сладкого морса. По горлу будто колючка пролетела. Вновь попила, морщась от пощипываний и першения. В глазах стояли слёзы. Утерев их, вдоволь напилась и отставила кувшин:
— Ещё какие-нибудь новости? Ты давай, говори скорее, я есть хочу, но и жить тоже.
— Вроде нет. — Тёмный вложил в выщипанный изнутри ломоть кусок сыра, немного содранного с рёбрышка мяса. — Ты ешь, не стесняйся.
— Ты совсем за своих не переживаешь?
— Я перед отъездом сюда приказал всех родственников и ценности перевести в храм, там все будут в безопасности.
— А щит?
— Что «щит»? — приподнял бровь тёмный и откусил своё кулинарное сооружение.
— Ты же вынес из храма артефакты щита, — подаваясь навстречу, прошептала я.
Он сглотнул.
— Аорский храм надёжно защищён. Мои люди в безопасности. — Снова откусив, жуя, тёмный выглядел довольным.
— Ты на это и рассчитывал?
— Немного, — кивнул тёмный. — В обсуждении разборок, устроенных здесь, слово светлых было бы против слова тёмных, а вот в городе… — Он поцокал языком. — Как неосмотрительно: напасть средь бела дня, при всём честном народе. И, главное, совершенно без повода.
— Ну ты и скотина. — Схватила рёбрышко. — Пользуешься болезнью пресветлого, тем, что он не в себе. Ты ведь мог остановить его гонца! Обратиться за помощью к полковнику.
