— Что?
— А есть варианты?
— В общем-то, да. — Тёмный постучал пяткой в дверь.
Глядя в сторону, он будто прислушивался, а я вспомнила запах на роковом постоялом дворе и выдохнула:
— Горячего мяса хочу.
— Пойдём, — тёмный открыл передо мной дверь.
В доме стало значительно тише, хотя то и дело раздавались стоны и звуки ударов.
— Твой орден старается? — искоса глянула на задумчивого тёмного.
Он кивнул:
— Да, помогают разобраться с этим… — неопределённо махнул рукой. — С этими незаконопослушными людьми.
Кто-то истошно заорал. Такая разборка с ублюдками, покрывавшими убийства девушек, мне нравилась.
В полуподземной кухне людей не оказалось. Ни запаха крови (за ароматами пряностей и мяса он мог потеряться), ни следов магии или борьбы. Уточнила:
— Вы и прислугу пытаете?
— О его развлечениях знали все. — Тёмный сел на дальнюю скамью, и теперь нас разделял стол.
«Яйца прикрывает?»
— Сама что-нибудь найди, ладно.
В первую очередь заглянула в печку. Вытаскивая горячий чугунок тушёного с пряностями мяса, накладывая себе сочные куски, отрезая хлеб, я снова осознала ужас ситуации, и внутренне сжалась.
Пока готовили эту еду, убирались в доме, заботились о лошадях, обсуждали обыденные дела, я лежала в подвале, все знали об этом, знали, что хозяин будет убивать меня ради извращённого удовольствия, и никто не пытался помочь.
— Давно это продолжалось? — глухо спросила я.
— Семь лет.
Тарелка дрогнула в руках. Как же мне повезло! Поставила тарелку перед тёмным:
— Ешь. Заслужил.
— Так мне благодарность ещё не выказывали.
— И заявление напишу. — Взяла ещё тарелку, наложила себе. — Неужели за семь лет никто не догадался? Никто не разболтал?
— Слуги сильнее боялись ареста за соучастие и последующего алтаря Смерти, чем угрызений совести. Трактирщики… получали хорошие деньги и по возможности задабривали родственников компенсациями: мол, под нашей крышей такая беда, примите в дар, — тёмный презрительно кривил губы, — простите, не губите репутацию, мы же не знали, что так выйдет, да мы бы этого кабелину взашей выгнали, если бы только подумать могли, что он вашу дочь-жену-сестру соблазнить вздумал.
— Так и говорили? — села напротив.
— Да, — тёмный провёл по волосам. Между бровей залегла морщинка. Надо признать, выглядел он потрёпанным. — Даже мне пытались это втереть. И светлым твоим, но они заартачились. Идиоты, — он запустил пальцы в волосы. — О Свет, откуда столько придурков? Неужели трудно было изобразить, что поверили, и отправиться за помощью?
