Новый император Монголии не спешил принять «презренных урусов». Пусть на всю жизнь запомнят свое унижение и всесильную, божественную власть великого кагана.
Продержав три месяца князей в Каракоруме, он так и не допустил их в свой «священный шатер». (Много чести для покоренных иноверцев!). Князей принял ближний сановник и передал слова кагана:
— Молите бога. Солнце Востока, лучезарный император Гаюк оказывает вам свою милость и дозволяет вернуться в ваши улусы верноподданными величайшего повелителя вселенной. Сегодня же отъезжайте!
Среди князей воцарилась тишина. Зачем они так долго добирались в Каракорум, терпели всякие невзгоды и лишения, теряли людей, чьи кости ныне лежат в киргизских степях. Зачем? Лишь ради того, чтобы выслушать напыщенного слугу кагана?
— А кто ж нам выдаст ярлыки на княжение? — спросил Михайла Черниговский?
По тонким губам сановника пробежала язвительная улыбка.
— Неужели вы, недостойные люди, думаете, что Солнце Востока будем вам изготавливать ярлыки? У императора Монголии есть и более важные дела. Поезжайте к хану Батыю за ярлыками. Такова воля священного повелителя.
Князья возмутились, но сановник кагана лишь презрительно усмехался. Пришлось вновь преодолевать тяжелейший путь до ставки Батыя.
Хан начал принимать князей через две недели томительного ожидания. Последним был приглашен Михайла Черниговский. Борис Василькович до смертного одра не забудет этот день.
Михайла Всеволодович хотел уже вступить в шатер Батыя, но волхвы язычников, блюстители древних суеверных обрядов, приказали, чтобы князь шел сквозь разложенный перед ставкой священный огонь и поклонился их кумирам.
— Нет! — твердо сказал Михайла Всеволодович. — Христианин не служит ни огню, ни глухим идолам.
Услышав о том, свирепый Батый объявил ему через своего сановника Эльдега, что князь должен повиноваться или умереть.
— Уж лучше смерть, чем предавать веру православную. Я не стану поклоняться языческим истуканам! — гордо отвечал Михайла.
Князья начали его уговаривать: отступись, Батый не помилует. Смирись, а затем замолишь свой грех. И мы за тебя будем молиться, последуй примеру других князей.
— Нет, братья. Если Бога предашь на минуту, то сия измена останется на всю жизнь.
Михайла Всеволодович снял с себя княжеское корзно и добавил:
— Возьмите славу мира, хочу небесной.
После этих слов татары, будто тигры, набросились на черниговского князя, били его в сердце, топтали ногами.
Ближний боярин Михайлы Черниговского, Федор, всячески ободрял терзаемого князя, говоря, что он умирает, как должно христианину, что муки земные непродолжительны, а награда небесная бесконечна.
