Полководец Дмитрий (Сын Александра Невского) | страница 34



— Чего-то, Марийка, никого у тебя не вижу. Мать, поди, в питейную избу убрела. А бабка где?

Марийка залилась горючими слезами.

— Да ты что, дядя Гриша, аль не ведаешь? В могилках покоятся маменька и бабушка.

У Гришки глаза на лоб.

— Вот те на! Пришла беда — отворяй ворота. Вот жизть-то наша. Плюнуть да растереть. Подумай-ка… Ну и ну.

Гришка долго сокрушался, а затем поведал о своем горе:

— Погорельцами мы с Авдотьей стали, а деньжонок на нову избу — вошь на аркане да блоха на цепи. Не ведаем, куда и приткнуться.

— Так ко мне приходите, — без раздумий предложила Марийка. — Живите, сколь захотите. И мне с вами отрадней будет.

— Благодарствую, дочка, — тепло изронил Малыга. — Добрая у тебя душа.

Затем Гришка осмотрел заросший бурьяном огород и запустелый, скособочившийся двор, вздохнул.

Не любила Палашка с хозяйством возиться. Всю жизнь мотыльком пропорхала. Ну, да я не без рук, и Авдотья у меня работящая. И огород поднимем, и дворишко поправим. С коровенкой не пропадем.

Глава 9

МЕЛЕНТИЙ КОВРИГА

Мелентий Коврига припозднился: возвращался с сенных угодий уже вечером, когда июльское солнце завалилось за позолоченный купол белокаменного Спасо-Преображенского собора. Не зря съездил: мужиков надо проверять да проверять. Чуть спуску дашь — и половины сена не соберешь. На тиуна[28] же ныне надёжа плохая. Другую неделю в избе отлеживается. Крепко-де занедужил. Гнать бы такого подручника взашей, но лучшего тиуна не сыщешь. Мужики его, как черт ладана боятся. Прижимист, на расправу скор. Правда, не чист на руку, но где найдешь тиуна, кой бы вороватым не был. Каждый помаленьку крадет.

Когда-то Мелентий Коврига служил ростовскому князю Василько Константиновичу, но долго в Ростове Великом не задержался. Князь Василько не слишком жаловал Мелентия, кой в битвы старался не ходить, а если уж и участвовал в походах, то на врага, почитай, не кидался, стараясь в опасный момент попридержать коня. В Ростове его ближним другом стал боярин Борис Сутяга, кои оба сетовали на Василька Константиновича:

— Не любит нас, князь. На ратных советах перед всей дружиной срамит. Не лихо-де воюем, меча из ножен не вынимаем. А того не разумеет, что мы не какие-то простые гридни, а бояре, коих надо беречь, как зеницу ока.

— Вестимо, Мелентий Петрович. Не к лицу боярам под обух идти. На то молодые гридни есть да пешцы из мужичья.

После неожиданной кончины Бориса Сутяги на княжеском пиру, друзей у Ковриги в Ростове не осталось: другие бояре относились к Мелентию с прохладцей. Гордые, издавна известные своей вольностью и храбростью в сечах, «княжьи мужи» терпеть не могли трусоватых людей.