— Она хочет жить у нас, — сообщила Зоя отцу.
Механик сел между девочками и вздохнул. Теперь на скамейке сидели четверо. Костя по-прежнему играл своей палочкой. Мадемуазель сидела неподалеку, под стенными часами.
— Как тебя зовут?
— Светлана.
— Мы всегда звали ее Сетанкой, — сказала Зоя.
— Сетанка, — повторил Иван, положив руки на колени.
Ему было сорок пять лет, но у него были руки старика.
— Тебе что, дома плохо?
— Плохо.
— У нас тоже не всегда все хорошо.
Он увидел, как в кабинет начальника цеха вошли трое мужчин.
Иван осторожно взял Сетанку за руку.
— Пожалуйста, скажи нашей няне, где ты живешь. Она проводит тебя домой. А потом ты сможешь прийти к нам поиграть.
Сетанка с сомнением взглянула на Мадемуазель. Зоя ободряюще кивнула подружке.
И тут Иван увидел, что начальник цеха жестом подзывает его к себе. Трое мужчин разом повернулись в его сторону. Иван встал со скамейки.
Мадемуазель молча смотрела на него.
Один из троих вышел на порог и окликнул механика.
— Ждите меня здесь, — сказал Иван детям.
Он обогнул серую машину. Начальник цеха куда-то исчез.
Мадемуазель пересела поближе к детям.
В кабинете пахло табаком и бензином. Ивану велели сесть. Один из троих все время стоял в дверях, как будто кого-то ждал.
— Иван Иванович, у тебя есть новости от сына? — спросил самый низкорослый, расчищая стол от инструментов, чтобы облокотиться на него.
— Нет.
— У нас тоже.
Иван молча смотрел прямо перед собой.
Коротышка достал из кармана мятый белый лоскут и шумно высморкался. Через стекло он поглядывал на цех.
— Ты всегда работал механиком? — спросил он, вытирая губы.
— Да, — сказал Иван.
— Твой сын Андрей не хотел идти по твоим стопам?
— Он музыкант.
— Я знаю. Но есть рабочие, которые занимаются музыкой в свободное время. Он что, лодырь?
— Он талантливый музыкант. Пришлось выбирать.
— Почему?
Иван не ответил.
Простуженный коротышка сердито засопел и рявкнул:
— Я спросил — почему?
— Потому что надо было выбирать.
И он положил руки на стол ладонями вверх. Черные от сажи пальцы все в порезах, указательный искривлен. Разве можно играть на скрипке такими руками?
Тут заговорил второй:
— Андрей уже четыре месяца в бегах.
Иван поднялся.
— Мне запрещено с ним общаться. Я ничего не знаю.
— Мы ему доверяли, Иван Иванович.
— Он поехал в Париж учиться музыке. У него все документы были в порядке…
— Дурак, дело не в документах. Я сам ему их выдал. Вместе с бумагами Андрей получил особое задание.
— Я ничего об этом не знаю.
Простуженный коротышка знаком подозвал товарища и что-то сказал ему на ухо. Он хотел, чтобы его оставили наедине с отцом Андрея. Двое других вышли. Коротышка взял со стола медный болт.
