— Ванго! — шепнула она.
В этот момент доктор Куклин, стоявший за переборкой в соседней каюте, уронил бокал с шампанским.
Бокал ударился об угол столика и разлетелся вдребезги. Его товарищ Антонов, сидевший рядом, вскочил как ошпаренный.
— Ты абсолютно в этом уверен? — тихо спросил Куклин, приоткрыв окошко.
— Почему ты спрашиваешь? — удивился Борис.
— Я задал тебе вопрос, — настаивал Куклин, не поднимая глаз.
Борис пробормотал:
— Я… Я не успел подойти к телу. Но…
— Что «но»?
— Но я видел, как он упал.
— И ты не проверил?
— Тогда цеппелин улетел бы без меня…
Человечек внизу исчез из виду.
Куклин злобно ощерился.
— Ничтожество!
Ванго остановился. Он был измучен. Ноги, в кровь исхлестанные колосьями, саднило. Задыхаясь, он согнулся и уперся руками в колени.
Вдали затихал рокот моторов. Ванго медленно распрямился. Он не отрывал взгляда от горизонта до тех пор, пока вокруг не наступила тишина.
Там же, семь лет спустя, май 1936 г.
Раньше здесь простирались пшеничные поля, а теперь стояли складские помещения. Но Ванго узнал черную землю, крошившуюся в его пальцах. Он присел на корточки как раз в том месте, где семь лет назад заставил Этель уйти.
Отсюда и началось бегство.
Прошло семь лет, а он так и не увидел своих врагов.
Еще не рассвело. Накануне вечером Ванго прибыл в Нью-Йорк на пароходе, третьим классом. И тут же отправился в Лейкхерст, где впервые должен был совершить посадку «Гинденбург», новый воздушный гигант фирмы «Цеппелин».
Ванго хотел поговорить с Хуго Эккенером.
За жизнью командира было легко проследить по газетным заголовкам, которые выкрикивали уличные продавцы: «Эккенер в Нью-Йорке со своим „Гинденбургом“! Покупайте Post!»
Вернувшись с Сицилии, Ванго вместе с Этель сел на пароход в Гавре. Девушка рассталась с ним в порту Саутгемптона. Она ехала в Шотландию, а Ванго отплывал в Америку.
Этель не понимала, почему он бросает ее здесь, на набережной, после такой долгой разлуки. Она дрожала под дождем. Он даже не мог толком объяснить, что собирается делать. На сей раз он ничего не обещал, просто стоял молча, и по его волосам струилась дождевая вода. Этель повернулась к нему спиной. Пароходная сирена возвестила конец стоянки.
Никаких прощаний. Вечно одна и та же сцена. Он никогда не забудет взгляд Этель из-под капюшона пальто: в нем была угроза. Этель тоже ничего не обещала.
На западе еще упорно держалась ночная тьма. Дирижабль должен был сесть через два-три часа, не раньше. Было прохладно. Посадочная площадка вдали пустовала. Ванго разлегся прямо на земле, под небом с последними звездами.
