— Кит.
И действительно, внизу плыл по волнам белый островок, который не заметили даже члены экипажа. Островок становился серым, как только вздымался из пены.
После этого слова прозвучало еще одно — «тартинка», потом «Ванго», а затем и другие, в том же роде, которые тешат глаз или утоляют аппетит. Так продолжалось почти две недели. Этель почувствовала, что к ней возвращается жизнь — как зрение к слепому. Пол, сидевший за общим столом, следил за выздоровлением сестры. Он не слышал ее звучного голоса со дня смерти их родителей.
Двадцать первого августа, как раз перед вылетом из Японии, Этель впервые уловила во взгляде Ванго смятение. Что же случилось в тот вечер?
Этель внезапно вспомнила, что даже мечтам приходит конец.
И вот теперь они лежали в гнездышке из колосьев и солнца. Как это было чудесно — очутиться здесь ранним утром, вдвоем, так близко друг к другу и так далеко от остальных. Этель храбро протянула ему руку и явственно ощутила, как дрожит его рука.
— Дирижабль скоро взлетит. Тебе нужно идти, — прошептал Ванго.
— А ты?
— Я тебя догоню.
— Нет, я останусь с тобой.
— Уходи!
Этель приподнялась, но Ванго удержал ее за руку.
— Пригнись и иди к краю поля, вон туда. А потом беги к цеппелину.
— Ой!
Что-то упало на землю за спиной Ванго. Он проворно подобрал предмет и сунул его за пояс. Это был револьвер.
— Ты спятил, — сказала Этель.
Ванго предпочел бы спятить. Как ему хотелось думать, что все это — его выдумки! Что невидимый враг, трижды за эту неделю пытавшийся его убить, не существовал. Что взгляд Этель может отогнать мрачные тени, окружавшие его со всех сторон.
Этель вырвала руку, отошла на шаг и прошептала:
— Ты обещал. Не забудешь?
Он кивнул, невидяще глядя в пустоту.
И Этель скрылась за стеной пшеничных колосьев.
Она бежала уже минут десять, смахивая с глаз и щек налипшие волосы, как вдруг услышала далеко позади два выстрела. Она обернулась. Золотые колосья замерли, как море при отливе. Этель даже не могла определить, откуда она ушла и где раздались эти звуки.
Издали уже доносился трубный зов сирены дирижабля. Этель растерянно топталась на месте. Но, вспомнив умоляющий взгляд Ванго, она все-таки направилась к цеппелину.
Командир Эккенер кричал так громко, что дрожали стекла кухонного отсека.
— Где он, ваш Piccolo?[1] Куда вы его подевали?
Повар Отто Манц испуганно втянул голову в плечи, его жирные подбородки дрожали, он жалобно причитал:
— Еще в полночь он был здесь и готовил соус. Нате, попробуйте!
