Девушка встретила вошедшего ледяным взглядом.
— Извините, — пролепетал Андрей. — Извините… Извините…
Он повторял это слово как заведенный; казалось, его губы так и будут шевелиться до полного изнеможения.
Этель даже не вздрогнула. На ней была белая мужская рубашка и поношенные твидовые брюки с приспущенными подтяжками. Ноги босые, на запястье — голубая шелковая повязка.
Андрей взглянул на паренька, который явно хотел скрыть от него бумаги. Это был Николас, сын Питера, одного из садовников. Он был чуть младше Андрея и намного младше почти двадцатилетней Этель.
Но Андрея удивила не эта встреча, а нечто другое — то, что творилось в нем самом. Он почувствовал, как вслед за испугом в его душе вздымается волна гнева, мощного скрытого гнева, какого он не испытывал очень давно. Он дрожал не только от страха, голода и жажды, но и от ярости. Он понял, что ревнует. На какую-то долю секунды Этель предстала перед ним таинственной, губительно красивой незнакомкой.
Он стоял не двигаясь.
— Что ты здесь делаешь?
— Я искал этого маленького зверя, — сказал он на ломаном английском, указав на Лилли.
— Откуда ты взялся?
— Из коридора.
— А до этого?
— Из кухни.
Этель отчаялась получить связный ответ. Она взглянула на стоявшего рядом Николаса. В отличие от него, она не испытывала никакого смущения, ей было безразлично, что о ней подумают. Появление Андрея тревожило ее по куда более серьезной причине.
— Ты заявляешься в мою комнату как ни в чем не бывало…
— Я хочу работать.
— А зимой, когда в конюшне стояли десять лошадей и нужно было таскать им солому, ты работать не хотел?
— Я был у родителей.
«Врет!» — подумала Этель. Но слово «родители» прозвучало искренне. Он произнес его с болью, как произнесла бы она сама.
— Я хотел поговорить с мистером Полом.
— Я тоже, — ответила она. — Я тоже хотела бы.
Она встала. Тут же поднялась и лань. Этель вздохнула:
— Пола нет в замке. Спускайся, подожди меня внизу.
Андрей вышел. Обратный путь показался ему совсем другим. И не только потому, что на сей раз лань послушно следовала за ним.
Все обернулось совсем не так, как он предполагал.
Этель он увидел не сразу, но ему вернули каморку рядом с конюшней, где теперь стояла всего одна лошадь. В одиннадцать часов Мэри позвала его обедать. Она посадила Андрея за большой стол для слуг одного — словно наказанного ученика. После обеда он заметил Николаса, идущего в сторону озера Лох-Несс. Часом позже Андрею приказали оседлать лошадь и привязать ее рядом с башней. А потом, в сумерках, тоненькая фигурка галопом умчалась на этой лошади к берегу. Андрей узнал Этель и долго провожал глазами ее силуэт.
