— Конечно, нет, — возразил Эскироль. — Вы знакомы с боксером Жозеф-Жаком Пюппе?
— Думаю, да, — ответил тот, глядя на андалузского принца.
— Он здесь по той же причине, что и вы. Участвует в крупной сделке. Но у него есть сомнения. Перед тем как заключить ее, он хочет встретиться с Эккенером.
Пюппе улыбнулся и уточнил:
— Это не сомнения, доктор, вы преувеличиваете. Но я видел всего лишь подпись Эккенера внизу страницы. Мне надо пожать ему руку, чтобы доверять. К тому же я вложил в эту сделку много золота — столько же, сколько весят оба ваших телохранителя, господин Вальп. Я такой же, как вы. Я должен совершенно точно знать, на что иду.
Вальп обернулся, чтобы прикинуть вес своих охранников. Стало быть, речь шла о трехстах килограммах золота. Теперь он глядел на Пюппе с большим уважением.
А Пюппе улыбался, потому что знал: все его золото — это лучик солнца, который только что упал на его ботинки. Даже ножницы в парикмахерском салоне, где он работал, и те ему не принадлежали.
Однако Пюппе поручили сыграть роль богатого отставного боксера, вкладывающего деньги в подпольную торговлю оружием. И Пюппе справился с ней великолепно.
— Вы сможете встретиться с командиром Эккенером, господа, — объявил Эскироль. — Он не летит с нами в Нью-Йорк, но ждет вас в своем кабинете.
Прошло несколько секунд, и Венсан Вальп сложил платок, а Пюппе сунул под мышку трость с воробьем на рукоятке. Они расселись по машинам, которые медленно, словно траурный кортеж, поехали к «Гинденбургу».
В первом автомобиле Эскироль обратился к шоферу:
— Гарри, когда вы нас высадите, возвращайтесь в Монте-Карло…
— Да, месье.
— И поблагодарите еще раз госпожу Соланж.
Вдова посла госпожа Соланж была клиенткой салона Жозефа Пюппе. Она одолжила ему свой красный «бугатти» вместе с шофером Гарри в обмен на набор из двадцати шампуней.
Эскироль впервые рисковал так безоглядно: даже Эккенер ничего не знал об этой затее. И теперь нужно было импровизировать.
У трапа дирижабля их ждала неприятная сцена. Одна пассажирка из Италии вдруг обнаружила, что ей придется заплатить пять марок за каждый килограмм багажа из пятнадцати сверх нормы. Она утверждала, что ее никто об этом не предупредил. Стюардесса Имхоф — единственная женщина в экипаже — пыталась ее успокоить. Но дама утверждала, что она весит на двадцать килограммов меньше большинства пассажиров, и в доказательство тыкала пальцем в госпожу Климан, супругу богатого промышленника, производителя мотоциклов.
