"Домовой живет у нас давно. Я свыкся с ним и называю этого проказника Дядюшкой. Недавно мы получили новую квартиру. Переезжая в нее из нашей старой полуразвалившейся хаты, я решил позвать Дядюшку с собой. Использовал для этого старый как мир, хорошо известный, народный способ.
Я поставил домашние тапочки возле поддувала русской печи и сказал:
- Домовой-домовой, пойдем жить на новое место! Затем сунул тапочки в мешок и перенес на новую квартиру.
Если бы наш Дядюшка был неразумным существом, он бы не понял моих слов и не перешел бы вместе со мной на новое место жительства. Дядюшка оказался существом разумным. По всей видимости, он прекрасно понял, что сказал я, когда ставил домашние тапочки перед печью.
Вместе с нашей семьей он переселился в новую квартиру.
Контакты с ним на новом месте происходили поначалу по знакомой схеме, мало чем отличались от его более ранних проделок. Контакты бывали по-прежнему всегда только по ночам. Меня будил пронзительный свист. Затем возникал шум, отдаленно похожий на морской прибой. В теле возникало ощущение тяжести. Мои руки и ноги оказывались полностью
рализованными. Открыть глаза я был тоже не в состоянии. Причем, если в такой момент мысленно спросить у домового, мол, к добру ты пришел или к худу, он чаще всего громко вслух отвечал: "Дуб..." (добро) или "Худ..." (худо).
Когда Дядюшка заявился около полуночи в последний раз, я набрался смелости и про себя спросил у него:
- Вот ты все твердишь "Дуб..." или "Худ..." А что ты еще умеешь делать?
И тут же почувствовал, как некто незримый приподнял меня с постели и потянул вроде бы вниз, на пол.
Я перепугался, мысленно говорю, не разжимая глаз, ему: - Хватит!
Чувствую, не на полу лежу, а вишу в воздухе! Ну, я еще больше испугался и этаким строгим тоном мысленно приказываю:
-Перестань сейчас .же баловаться. Поставь меня на пол.
Тело мое само собой совершило легкий кульбит, и подошвы ног звучно ударились о пол. Я замер на одном месте, полностью обездвиженный, и меня стало раскачивать из стороны в сторону, как маятник. В этот момент мне удалось с немалым трудом приоткрыть глаза.
В воздухе передо мной клубились какие-то темные сгустки. Один из них стал быстро таять, и в верхней части дымчатого облачка возникло женское лицо, довольно красивое. Частично просматривались также плечи и грудь. Женщина была одета в блестящее платье, словно бы сотканное из зеркального материала... Тут с кухни раздался голос моей мамы; она в тот момент еще не спала. Мама крикнула что-то вроде того, что, мол, я должен немедленно лечь назад в постель и спать, а не шляться среди ночи по комнате, бухая ножищами.
