Я подняла пульт и включила телевизор. Он был подключен, но я не смотрела его после того случая. Ужас покалывал мое сердце в предвкушении, что случится что-то необычное, но все выглядело нормально. Шла серия «Друзей», где Росс и Чендлер должны были развернуть диван, из колонок звучал смех. Я невольно посмеивалась, устроившись в кровати, решив провести вечер за просмотром сериалов. Я не помнила, когда в последний раз так делала, бездумно развлекалась.
После двух серий «Друзей» и двух серий «Фрейзера» я услышала, что подъезжает машина папы, и меня охватило облегчение. Я невольно была напряжена, несмотря на гримасы Найлза Крэйна.
Я услышала, как открылась входная дверь, мама что-то сказала ему. А потом я услышала их шаги по дорожке, двери машины закрылись.
— Не-е-ет! — закричала я и подбежала к окну. Джип папы отъезжал, мама была на пассажирском месте. Они выехали на улицу и пропали во тьме за деревьями. — Блин, — выдохнула я. Они, наверное, отправились к друзьям или на ужин, но это означало, что я осталась одна в большом доме на неизвестный срок. Ветер бушевал снаружи, от холодных порывов содрогались окна, и это ухудшало ситуацию. Я не хотела оставаться одна.
Я пыталась вернуться к просмотру сериалов, но уже не могла. Я оставила телевизор, чтобы голоса заполняли тишину, но разум не успокаивался. Я прогоняла события дня в голове раз за разом и задумывалась, что будет дальше.
Двадцать минут спустя началась старая серия «За гранью возможного». Это мне точно не нужно было смотреть. Я решила переключить, схватила пульт и сбила брошюру с кровати. Она упала с тяжелым стуком на пол. Странно. Там было пару страниц, она была легкой как перышко.
Я посмотрела с края кровати и увидела, что брошюра торчит под странным углом, словно под ней что-то было. Я с любопытством подняла ее.
Синие детские ботиночки были под ней на полу.
Я выронила в тревоге брошюру и отскочила на кровати, сердце колотилось. Я нервно вцепилась в толстовку и пожелала, чтобы родители были дома.
Что происходит? Ада принесла их? Я выглянула. Ботиночки были чистыми и новыми, ждали ножки новорожденного. На них не было следа пребывания в урне, но я знала, что они там были. Я видела, как папа бросал их туда, я бросала пустую пачку от апельсинового сока на них утром. Я могла спуститься и проверить, но не хотелось покидать комнату, хоть и сомнительно безопасную. Не важно. Как-то они нашли меня снова, и я вряд ли могла сбежать. Шестеренки вставали на место, я поняла, что кто-то или что-то получило задание напугать меня. Это было не в моей голове. Просто не могло быть.
