«Я не могу остаться. Я должна идти», — сказала она.
«Где все?» — подумала я, стараясь говорить с ней.
«Тебя не должно здесь быть. Все слишком рано», — в ее голосе звучала тревога, от этого мне стало не по себе.
«Что?».
Она посмотрела на пол, и я впервые поняла, какая она маленькая и хрупкая. Несмотря на ее странный макияж, в больничной одежде она напоминала чью-то забытую бабушку.
«Я пыталась предупредить тебя. Я оставила то послание. Я знаю, ты его слышала».
«Да, но я не понимаю. Я в беде?».
«Да, — сообщила она. — В ужасной беде, Перри. И я не смогла прийти к тебе. Я больше не могу»,
«Вы видите меня сейчас».
«Ты не там, где, по-твоему, находишься».
Мне стало холодно. Я посмотрела на свою сорочку, блестящий пол и пустой стерильный коридор. Я стала понимать, что могу быть не в больнице. Могу быть неизвестно где.
«Где я?» — потрясенно спросила я.
«Лучше тебе не знать».
«Издеваетесь? — недовольно подумала я, прижимая пальцы к ее руке. — Думаете, вы помогаете? Думаете, можно прийти сюда, показаться в моей жизни и все вот так испортить?!»
Вопли не помогали. Выражение ее лица стало пустым, как холст.
«В этот раз ты пришла ко мне, — сказала она. — Теперь это работает только так».
«Прошу, — взмолилась я, смягчив тон, — просто скажите, в каком я аду».
Она взглянула на меня с укоризной.
«Уверяю, это не ад. Пока что».
Она оглянулась.
«Мне пора, — сказала она. — Они следят за мной. Они следят за тобой».
И она пошла дальше.
Я смотрела ей вслед, потрясенная, но смогла прокричать последнее:
— Кто такой Деклан О’Ши?
Мои слова разносились эхом, пока она не пропала.
— Перри? — услышала я сзади голос сестры.
Я испуганно обернулась и увидела Аду в ее серых леггинсах и мокасинах с шипами, она держала в руках несколько модных журналов. Она не была одна. Коридор вдруг наполнили люди, словно больница ожила, пока я стояла к ней спиной. Голоса, шум, стук дверей, крики и скрежет ударили по ушам. Словно вуаль сняли с моих глаз, и шарики ваты вытащили из ушей.
Я быстро оглянулась туда, где пропала Жуткая клоунесса. Она уже исчезла, конечно, и коридор был занят медсестрами и пациентами, снующими туда-сюда.
— Тебе нельзя вставать, — сказала Ада, приблизившись. Она заметила мою тревогу и помахала мне журналами. — Я ходила за журналами, чтобы не скучать. Мама сказала, что мне не нужно завтра в школу, что я могу остаться с тобой на ночь. Не знаю, позволят ли врачи, но я попробую. Это лучше алгебры.
Она взволнованно говорила о том, как пропустит понедельник, а я думала о Жуткой клоунессе. Где я была теперь? В больнице или где-то еще? И где именно? Откуда она? Что происходило?
