- Кто ты, путник, и откуда? - спросил Добрыня первым на правах старшего и дозорного.
- А вот скрестим мечи - и узнаешь, кто я! - отвечал ему наглый мальчишеский голос.
Добрыня оторопел.
Судя по голосу и общему виду, герою было лет четырнадцать. Задираться на проезжей дороге в этом возрасте - самый надежный способ не дожить до пятнадцати. Добрыня выхватил меч и ахнул по кстати подвернувшемуся у дороги одинокому дереву, крепкому, как железо, у края степи выросшему, не из молодых. Ствол мгновение держался на тонком срезе, потом с шумом рухнул.
- Так кто ты, парень, и откуда? - спросил Добрыня с нажимом, добавив в голос строгих ноток.
- Скрестим мечи - узнаешь! - выкрикнул мальчишка, сорвавшись на совсем уже высокие ноты, но с прежней наглостью и задором.
Добрыня начинал злиться. Конечно, можно поиграть со щенком, но не когда этого так нагло требуют. Вот сейчас оставлю за наглость без левой кисти и уеду. Или скручу и в Дозор. Илье на посмотрение.
Сделал он другое. Остановил коня, слез и, не доставая оружия, подошел вплотную к коню парнишки.
- Я Добрыня Никитич из Дозора, - сказал он мягко, - мне спрашивать положено. Ты можешь меня сейчас убить, если ты враг.
Она откинула сетку. Стоя рядом, вплотную, он уже догадывался, что это именно "она", но все же был ошеломлен. Тонким смуглым лицом, карими глазами с длинными загнутыми ресницами, темным выгнутым луком ртом - всей этой неуместной под шлемом хрупкой женственностью.
- Я Настасья Микулишна, дочь Микулы Селяниновича.
И заметив удивленный взгляд, обращенный на ее нездешнее, ослепительно нездешнее лицо, застенчиво пояснила:
- Моя мать была ханаанка.
Он осторожно снял ее с коня. Теперь они стояли друг напротив друга. Она была маленькой, едва доставала ему до плеча, хрупкой и легкой.
- Я же мог тебя... поранить, - шепотом, с ужасом сказал Добрыня.
Ответом была дерзкая улыбка.
- Не так-то просто это было бы сделать, богатырь. Я же дочь Микулы, поляница.
Она отскочила, стремительно крутанулась на месте, становясь как будто больше и мощнее, выхватила меч - и пенек, оставшийся от срубленного Добрыней дерева, отлетел далеко в сторону.
- Ты хоть крещеная, поляница? А то как венчаться-то будем?
Второй вопрос девушка оставила без внимания, а на первый ответила очень серьезно:
- Мы все у батюшки крещеные, как и он сам. Его сила - не от богов. Он творит из земли хлеб насущный, оттого и сила.
В самом деле, Добрыня вспомнил распахнутую в вороте пропотевшую рубаху Микулы, загорелую мощную шею, крестик на крепком кожаном гайтане. Давно это было, как раз Апраксию за Владимира сватали, и у совсем юного Добрыни это было первое посольское поручение. Тогда жив еще был старый Дунай, он-то и возглавлял посольство: служил некогда королю Рогдану, дочерей его знал и сам посоветовал Владимиру кроткую Рогнеду. Третьим с ними был Вольга Святославович, ибо ехали они в земли языческие. Ну и дружина воинская, конечно. Для важности и для ясности.
