Он взял со стола блюдо с запеченным лебедем и с урчащими, чавкающими звуками стал заглатывать вместе с перьями, воткнутыми поварами для украшения. Часть перьев сыпалась из раскрытой пасти вместе с ошметками мяса. Кости Тугарин попросту сплюнул на стол перед собой.
Гости перестали есть - как-то уже не хотелось. Апраксию явно мутило. Тем не менее "Кушайте, гостюшко дорогой" она из себя выдавила.
- Была у моей матушки, попадьи Анисьи Михайловны, свинья дурная, грязная, - сообщили с дальнего конца весело, - жрала что ни попадя. Представьте, зарезали.
Выпуклые глаза посла врезались в говорящего. Они начинали мерцать красным, как угли в отгоревшем костре. Тем не менее, Тугарин продолжил трапезу. Запив съеденное медом из жбана (половина пролилась на скатерть), он придвинул блюдо с кабанчиком и стал пожирать его, хрустя костями.
- У батюшки моего, попа Левонтия Рязанского, была собачонка лысая, паршой изъеденнная, - не обманул ожиданий молодой голос, - костью подавилась и сдохла. И собаке за этим столом, что с костями жрет, участи не миновать дохлой на задворках валяться.
Посол перестал есть.
- Там, внизу, в запечье, - осведомился он неожиданно звучным высоким голосом, указывая на Алешу многосуставчатым пальцем с коричневым загнутым когтем, - смерд у вас сидит?
- Нет, - спокойно ответил Владимир. - Это сильный и могучий русский богатырь Алеша, сын соборного попа.
Оскорбление от смерда - не оскорбление, Тугарин выяснил то, что хотел выяснить.
Даже большинство богатырей не успело заметить, как он бросил нож. Алеша не стал уворачиваться, он перехватил нож на лету. За рукоять.
Тугарин встал, берясь за меч.
Встал и Алеша, с готовностью, улыбаясь белозубой молодой улыбкой.
Все вышли на двор, под низкое серое небо. Алеша уверенно теснил нелюдя: он был быстрее, изобретательнее, разнообразнее в приемах. Казалось очевидным, что победа на его стороне. Зрители радостно орали.
Но тут Тугарин с шелестом развернул крылья и взлетел. Летал он невысоко, тяжело, но этого было достаточно. Разя вверх, Алеша не доставал, потому что противнику достаточно было лишь чуть-чуть набрать высоту, чтобы уйти от удара. Зато сам Тугарин мог выбирать момент, когда ударить сверху. Алеше оставалось только уворачиваться от смерти на шелестящих крыльях. "Господи! - взмолился он. - Ну пошли ты дождик! Вот именно сейчас! Хоть маленький!"
То ли Бог услышал молитву поповского сына, то ли просто отчаянным везет, но дождь пошел. Сначала слабенький, накрапывая, потом все мощнее. Тонкие крылья намокли и уже не шуршали победно. А потом и вовсе провисли. Тугарин опускался, судорожно их растопыривая, тут-то Алеша его и достал - снизу, ударом в брюхо. Едва успел отскочить, чтобы хлещущее чем-то зловонным и зеленым тяжелое тулово не рухнуло на него.
