Несправедливо было бы обвинять в этом самого Рэнри. В конце концов, талант Алисы, позволивший ей занять третью строчку по силе в рыцарском ордене, был заслугой сильнейшего и старейшего божественного инструмента «Меча Душистой Оливы». И все же Рэнри был заклеймен как неудачник и подвергнут долгой спячке.
В тот миг, когда искусство «глубокой заморозки» Главы Совета Старейших обратило его в ледяную статую, к нему пришло понимание того, что нечто было им давно утрачено.
Ему не хватало чего-то действительно важного для него Того, из-за чего он и не мог использовать своих «Острокрылых близнецов» в полную мощь, несмотря на их высочайший резонанс.
Прошло много времени, прежде чем Рэнри очнулся.
Это произошло как раз во время того инцидента с бунтом, потрясшего весь Центральный Собор. Когда пребывающие там рыцари были повержены, в том числе и Командующий Беркули, а судьба их козыря Алисы была никому неизвестна, глава Совета Старейших Чуделкин решил его разморозить.
Тем не менее, Рэнри не смог исполнить свой долг и на этот раз. Чуделкин и первосвященник Администратор пали прежде, чем он полностью проснулся, а когда он полностью пришел в себя то увидел только подавленных и предельно расстроенных рыцарей Ордена Единства.
А затем от принявшего командование Беркули пришел запрос на участие в этой бесполезной миссии, сводящейся к тому, чтобы померяться силами с крупномасштабным вторжением из темных территорий.
Рэнри чувствовал уверенность, исходящую от таких высокопоставленных рыцарей как Фанатио, Дюсолберта или Алисы, даже не смотря на болезненный опыт их недавнего поражения.
Он думал, что, пойдя с ними, наконец сможет все осознать. Прийти к пониманию того, чего же ему не хватало все это время. Почему его божественный инструмент не откликается на его призывы.
Съежившись в уголке зала во время проведения собрания, Рэнри робко поднял руку. Беркули подошел, опустил свою огромную, закованную в латы, руку ему на плечо и с твердым кивком сказал лишь одну фразу. Что он будет на него рассчитывать.
Несмотря на это, растущее давление в его груди превосходило все ожидания, даже тот страх, испытанный перед своим самым первым сражением и даже первой настоящей дракой.
Исходящий от вражеской армии за тысячу мелов запах алчной похоти и кровожадности дошел до него, словно вонь от гари. И Рэнри сбежал, не успев даже опомниться.
Вставай же. Я должен вернуться на свой пост. Если я сейчас не буду сражаться, то так навсегда и останусь неудачником в глазах других, он упрекал себя снова и снова, оставаясь в палатке, в которую пролез.
