Армас. Зона надежды | страница 21
– По-моему, лучше всего здоровая жизнь.
– Не помню, как это. Уже пять лет мне кажется, что каждый день несет только странные вести, новые диагнозы, траты, разочарования. Мира вне больниц не помню.
– Забавно. Я тоже – пять лет. Но как вчера помню жизнь без боли. Когда бегала по улицам, ходила в цирк с папой.
– Говорят, доктор Гриб ас в своем деле. Многих вытаскивал с того света. А ты вроде неплохо выглядишь. Немного синенькая, немного зелененькая, зато на своих двоих ходишь, не в палате лежишь.
– Вы меня пару лет назад не видели. Тогда не только синенькая, но и желто-фиолетовая была. Гриб ставит на мне всяческие эксперименты. Мне даже кажется, он держит меня из исследовательского интереса. Конечно, это я от злости говорю. Он лучше знает, что делать. Просто я устала. Не умираю, но и не живу.
– Я тоже устала. Девять месяцев счастливого ожидания – так мечтала быть мамой. А потом тьма, тьма, тьма. Вижу – не нормальный, не как все, не живой. Страшно. Врачи «кормят завтраками» – подождите, потерпите, он развивается нормально. Потом – как снег на голову – диагнозы.
С года, каждые два месяца живем в больницах. Бесконечные массажи, процедуры. Ходить научились недавно, почти не говорим. Не принимает чужих людей, ест плохо – постоянно рвет. Пытаюсь привыкнуть, что Миша всегда будет не как все. Отсталый, другой, никому не нужный, кроме меня. Некоторые научились принимать такую жизнь; я видела таких матерей, спокойных, терпеливых, с мудрыми глазами. Живут, любят, делают, что могут. Я – пока нет. Еще кажется, что проснусь, а Миша совсем здоровый, бегает и говорит, играет с игрушками. За что нам это?
У меня нет слов, чтобы подбодрить ее. И даже сказать: «Все будет хорошо» – не поворачивается язык. Хорошо вряд ли будет.
Мальчик Миша, сидящий рядом со мной, начинает подавать признаки жизни. Качает ногой и медленно поворачивает голову. Пытаюсь улыбнуться, увидев пустые глаза. Ведь это просто ребенок, больной ребенок. Он фокусирует взгляд на моем лице и…
– Аааа!
Крик, который вырывается у него, мало похож на человеческий. Он дергается, булькает и орет, орет. Мать хватает его и машет мне: уходи, исчезни. Я ухожу, не оглядываясь, быстро и испуганно.
Сердце колотится, в ушах еще стоит его вопль. Почему он так закричал, посмотрев на меня? Такие дети видят больше, чувствуют острее. Как животные чуют плохих людей и надвигающиеся катастрофы. Что он увидел в моих глазах? То, о чем я боюсь подумать, но постоянно чувствую?
