По совету Абрау-Дерсо, животновод Борька тоже набрал в свою новую свиту ручных крыс. Они охраняли Борьку не хуже своры волкодава Коржика, только все время кусали друг друга, а иногда набрасывались всей стаей на какую-нибудь одну и загрызали ее насмерть.
Советнику бывшего кабана Борьки рыжему Га-Гайсу все это не очень нравилось, и он все время то ссорился, то мирился с гусаком Абрау-Дерсо. Ручных крыс он побаивался и в споры с ними старался не вступать. Его политика заключалась в том, чтобы продвигать своих учеников в помощники к Борьке. Один такой помощник, утенок Кирюшка, сумел ненадолго стать любимчиком Борьки и даже чуть было не отнял мазутную трубу у Шварценморда.
Скотовод Борька перестал передвигаться на задних ножках, да, собственно, вообще перестал передвигаться. Чаще всего он полеживал в доме и лакал свой виски, не обращая никакого внимания на раздраженное шипение гусей в Шиповнике, хмурый вид Га-Гайса, вопли гуманиста Жмурика и голодное блеянье овец на вытоптанных пастбищах.
Мазутная труба засорилась и некому было ее прочистить. Отстояв трубу от утенка Кирюшки, Шварценморд теперь только делал вид, что заботится о ней, а больше тренировался в прямохождении и употреблении виски. Из-за этого соседние двуногие фермеры стали считать его самым мудрым советником и законным наследником бывшего кабана Борьки.
Лошади все как одна стремились быть избранными на обильные корма в Шиповник и не работали. Волкодавы и легавые совершенно перестали гонять диких крыс, уклонялись от войны с черными котами и тоже наперебой баллотировались в Шиповник, где шипели друг на друга и даже на скотовода Борьку. На этом поприще особенно прославился и снискал одобрение овец отставной волкодав Птичка. Его образные высказывания ("ходить, как козел за морковкой...", "сделать коту козью морду", "для легавых повторяю...", "законное место крысы - капкан") стали пословицами и поговорками. А опальный волкодав Коржик написал с помощью одной гусыни мемуары о своей службе бывшему кабану Борьке и на волне литературной славы тоже избрался в Шиповник.
Другим популярным деятелем стал старый мудрый кабан-прагматик Примус. Он был очень похож на покойного кабана Брешку, при котором всем животным были повышены кормовые пайки. В отличие от пса Птички, Примус не говорил образных слов, а все больше помалкивал. Когда же что-нибудь хрюкал - то делал это очень рассудительно.
Тем временем дикие крысы грызли все подряд - зерно, корнеплоды, засоренную трубу, солому и друг друга. Они объединялись в большие стаи и этими стаями нападали на других животных. В некоторых крысиных стаях стали встречаться какие-то очень крупные особи - то ли убежавшие из питомников Лужка и Абрау-Дерсо гигантские крысы-мутанты, то ли одичавшие легавые псы.
