И действительно, повозившись в кресле, Крячко случайно уронил газету, поднимая ее, чертыхнулся, отшвырнул подальше и с вызовом заявил:
— Нет, это как называется, а? Есть на свете справедливость или нет?
Гуров предпочел не отвечать, поскольку отнес вопрос к разряду чисто риторических. К тому же ему и самому из-за жары лень было заниматься расспросами. А Станислав уже завелся. Он вскочил с кресла, захлопнул окно и, остановившись в центре кабинета, патетически вознес руки, воскликнув при этом:
— Никакой благодарности! Никакой! В то время как родной отец, можно сказать, жизнь свою положил на их благо!
Гуров слегка усмехнулся, поняв, что проблемы Крячко вызваны разногласиями с детьми, точнее, со старшим сыном. Разногласия эти, по убеждению Гурова, были вполне закономерными, несерьезными и не вносившими никакого разлада в отцовско-сыновние отношения. Все обычно: два поколения, отцы и дети, с разными взглядами на жизнь. Но Крячко придерживался иного мнения, постоянно подозревая, что сын его не ценит, не уважает и даже сознательно провоцирует на конфликт.
Сын же его, по-доброму подсмеиваясь над отцом, был вполне нормальным парнем, студентом второго курса МГУ, очень неплохо разбирался в компьютерных программах и не был замечен ни в злоупотреблении спиртным, ни в пристрастии в наркотикам, ни, упаси бог, к криминалу. И все равно Стас умудрялся порой разругаться с ним в пух и прах, причем потом сам же признавал свою вину и приставал к Гурову с просьбой дать совет, как теперь помириться с сыном, чтобы и дружбу с ним не потерять, и родительское лицо сохранить. Что характерно — у самого Гурова детей не было.
Вот и сейчас Лев приготовился выслушивать долгие гневные тирады Крячко в адрес «неблагодарного балбеса», однако выяснилось, что нынешние претензии Станислава направлены вовсе не на сына, а на старшеклассницу-дочь, которую Крячко не просто любил, а обожал.
Гуров вспомнил события двадцатилетней давности, когда жена Крячко, Наталья, лежала в роддоме, а Станислав был как на иголках, ожидая рождения сына, и без конца отпрашивался у начальства съездить в роддом. Он был убежден в том, что у него родится сын, и оповестил об этом весь отдел. А когда Наталья действительно произвела на свет богатыря весом в четыре с лишним килограмма, ошалевший от счастья Крячко носился по отделу, орал и три дня на радостях поил всех сотрудников, пока начальник Главка Петр Николаевич Орлов не прекратил это безобразие. Словом, Крячко был безмерно горд и бесстыдно бахвалился тем, что «только у настоящих мужиков рождаются сыновья!», с легким презрением посматривая на коллег, у которых были девочки.
