— Где Малыш? — спросила леди Патриция, поздоровавшись с теми, кто сидел у камина, и в обычной английской манере помахав перчатками или улыбнувшись тем, кто находился дальше от нее.
Она была одета в практичный твидовый костюм, фетровую шляпу, шелковые чулки и ярко начищенные туфли из телячьей кожи.
— Извини, сейчас он придет, — сказала леди Монтдор. — Я хочу, чтобы он помог мне за столом. Он играет с Полли в бильярд, я уже один раз посылала за ней Рори… О, вот и они.
Полли поцеловала тетю и меня. Она оглядела комнату, чтобы убедиться, что не приехал кто-то, кому нужно сказать: «Как поживаете?» (в семействе Монтдоров твердо придерживались соблюдения светских ритуалов), а затем снова повернулась ко мне.
— Фанни, — сказала она, — ты давно здесь? Мне никто не сказал.
Она стояла, возвышаясь надо мной, и все туманные воспоминания детства, все сложные чувства, какие мы можем испытывать к одному человеку, разом нахлынули на меня. Чувства, которые я испытала при виде Профессора Безобразника, были просты, но не менее сильны.
— Ха, — сказал он, — вот и моя леди жена.
У меня мурашки бежали по коже от его вьющихся черных волос, чуть тронутых сединой, от его юркой маленькой фигурки. Он был ниже женщин из семьи Хэмптон, примерно на дюйм ниже леди Патриции, и пытался компенсировать эту разницу с помощью очень толстых подошв ботинок. Он всегда выглядел ужасно самодовольным, уголки его губ были приподняты даже в состоянии покоя и растягивались в гуттаперчевую улыбку, когда он чем-либо оживлялся.
Синий взгляд Полли был направлен на меня, думаю, она тоже заново открывала для себя человека из полузабытого детства — маленькую девушку с темными вьющимися волосами, которая (как говаривала тетя Сэди) словно пони, готова в любой момент взмахнуть мохнатой гривкой и ускакать прочь. Полчаса назад я бы с удовольствием и ускакала, но теперь я чувствовала сильнейшее желание остаться там, где нахожусь. Когда чуть позже мы поднимались наверх, Полли обняла меня за талию. В ее голосе звучала искренняя нежность:
— Неужели я вижу тебя снова, это слишком прекрасно. У меня к тебе куча вопросов. Я часто думала о тебе в Индии. Помнишь наши черные бархатные платья с красными кушаками, в которых мы спускались вниз после чая? Помнишь, как Линда спросила про глистов? Неужели это было так давно? А что за жених у Линды?
— Очень красивый, — отвечала я, — и очень богатый. Хотя его не волнует, на ком из Алконли ему придется жениться, его устроит любая из них.
