Когда я добежал до поворота, коричневых ряс уже и след простыл, как и Ситы.
Позади, шумно дыша, гупал Кельвин. Естественно, с любимым мешком.
– Что… что случилось?
Я махнул рукой, призывая к тишине.
Туман уплотнился так, что уже в паре метров мало что можно было различить. Кажется, раздался сдавленный крик, кажется, снова; я ринулся туда. И почти сразу же налетел на небольшой валун. В иное время, в ином состоянии, я бы заметил его без труда, но сейчас… ноги зацепились, тело, потеряв опору, начало заваливаться, рефлекторно руки вытянулись, одна тут же уперлась в камень, вторая ушла в пустоту, заваливая меня на бок, я еще пытался сгруппироваться, перед тем, как голова ударилась о покатый, но такой твердый край камня.
21.
Помню, читал статьи первых лет, после открытия Элизии. Не скажу, что все, но многие вполне реально опасались замедления общих темпов развития и стагнации общества. Мол, если для исполнения желаемого не прикладывается никаких усилий, кроме, собственно, самого желания, в конечном итоге социум деградирует до полубезумного стада. Полубезумного потому, что у безумцев желания, действительно, сильнее и могут охватывать все естество. Зачем что-то открывать, работать, корячиться, когда все это можно получить, просто пожелав. Назывались даже конкретные цифры, что-то около двухсот лет, то есть – наше время.
Как же наивны они (или мы) были.
Из дневников Ф.Незнанского
ТАДАО
– Лекарь? Где ж я вам тут лекаря раздобуду? Просить Исполняющих – вот и все лекарство. Да не ори-то так, не ночь, очухается твой дружок, чего ему станется.
Я разлепил веки.
– Во, я ж говорил – очухается, эдакий-то бугай.
Пластиковый потолок, каменные стены, что-то твердое под спиной и равнодушное лицо трактирщика надо мной.
– Тадао, вы как?
Второе лицо с бородой, испуганное и знакомое – брат Кельвин.
– Нормально, вроде… – коричневые фигуры и девушка в их руках. – Сита!
Я вскочил, и голова закружилась, тупая боль – в такт сердцу – запульсировала в месте удара.
– А я че, я ниче, – хозяин гостиницы зачем-то поднял перед собой руки, ладонями ко мне.
Я вскочил со стола, на котором лежал – к боли добавилось головокружение, зал поплыл перед глазами, я бы упал, не поддержи меня Кельвин, через некоторое время к нему присоединился и хозяин.
Вновь на стол они меня затягивать не стали, ограничившись лавкой.
– Кровью всю столешницу испачкал – убытки, а, ежели сейчас зайдет кто, а здесь – вона.
– Сита, она?..
– Еще не вернулась, – покачал головой Кельвин. – Я не совсем понимаю, зачем вы побежали? Что случилось?
