– А вы что молчите, святой отец?
Сита вновь вернулась к воспоминаниям последнего вечера.
Брат Кельвин – волею судеб, еще один ее попутчик. Всю дорогу такой молчаливый, такой загадочный.
– Разве по вашей религии не греховно желать богатства, славы? – синекожий веганен был явно знаком с верованиями людей, впрочем, миссионеры работали на множестве планет, в том числе и на нечеловеческих.
Монах вздохнул в рыжую стриженую бороду. Она затягивала его худое лицо от выступающих скул до торчащего кадыка.
– Куда важнее, как человек распорядится, дарованными ему богатствами.
– Отдай ближнему своему, – не унимался веганен.
– Что-то, вроде.
За все время полета, Сита никогда не видела брата Кельвина не то, что смеющимся, но даже улыбающимся. «Может, ему по вере положено?» Всегда спокойный, ровный голос и грустный взгляд темных, близко расположенных глаз. В отличие от бороды, волосы – темные, точнее, когда-то были темными, теперь чернь густо прорежена сединой, худое тело затянуто в невзрачный серый комбинезон. Далеко не молод – лет шестьдесят, не меньше. Монах присутствовал при всех их посиделках, однако встревал в разговор, только, когда обращались к нему. Вопреки опасениям Ситы, никого не пытался обратить в свою веру.
– Подъезжаем!
Возращение к реальности. Элизия. Канатная дорога. Вагонетка. Давка у бортов.
– Мы что, в Верхний?
– А ты хотел в Нижний, жизнь надоела?
– Нет, но…
Так же поскрипывая, вагонетка остановилась. Огромный барабан с тросом, приводила в движение пара местных – седой старик, похожий на Кельвина, только более лохматый и без бороды, и юноша – почти мальчик с затравленным взглядом лучисто-голубых глаз. Махнув работникам, их провожатый первым выпрыгнул на утрамбованную площадку, почти у самого края, покоящейся на колоннах, махины Верхнего Города.
3.
КЕЛЬВИН
И небо не обрушилось, и твердь земная не разверзлась, и Враг рода человеческого временил с коварными искушениями.
– Табак, сигареты, папиросы, анаша, киш-шаш, – отборное качество, от лучших производителей, от проверенных поставщиков.
– Сладости, сладости, тесто и орехи, пахлава и нуга!
– Сандалии! Пластиковые сандалии! Гарантия – два поколения! Вам и детям вашим!
Невдалеке от места прибытия, расположился импровизированный базарчик. Выцветшие и новые палатки, складные лотки, горластые торговцы.
Вспомнилось «Житие святого Кельвина» – того самого, в честь которого, он принял имя в постриге. Одним из подвигов святого, было изгнание торговцев на планете Урша с места, где ранее стоял храм Единого. Почти, как Христос в Иерусалиме. Если верить «Житию», аборигены не только не убили, а потом съели святого – что вполне в обычаях Урши – а даже приняли истинную веру, после чего взялись отстраивать храм.
