Видимо, главарю надоело с ними церемониться. Чат и Шланг, по понятной лишь им одним указке, заломили Марине руки за спину, а Юлька впихнула в рот белую таблетку. Услужливо поднесла бокал и влила в горло вино, так, что Марина подавилась и закашлялась. Но яд пришлось проглотить.
В сочетании с алкоголем создалось ощущение, что действовал он мгновенно. Обычно, таблетки так не растворялись, но кто знает, что это за дрянь? Она сразу же почувствовала легкое головокружение, приятную сонливость. Реакции замедлились. И это хорошо, потому что ее отпустило, не трясло больше. Стало спокойно. Ничего не хотелось, только спать, спать...
Уже угасающим сознанием она услышала, как Винт сказал, по всей видимости, Антонине Семеновне:
- А теперь ваша очередь, леди. И не смотрите так, я не передумаю. Эх, если бы не обстоятельства, разве позволил бы я умереть такой роскошной женщине...
Он не успел договорить. Послышался настолько сильный грохот, что уплывшее в царство грез сознание Марины немедленно вернулось обратно. Она открыла глаза, но помогло это слабо. Перед ней стоял невообразимый туман. Мутный и липкий. Словно она смотрела сквозь преломляющуюся поверхность прозрачного пластикового пакета.
Кто-то кричал, кто-то стрелял.
Ей показалось, как рядом, где-то очень близко к ней, мелькнула рыжая тень, выбила из рук Антонины Семеновны стакан. Возможно, ей повезет. Возможно, она не успела еще выпить таблетку. Пусть ее спасут, пожалуйста... Пусть ее спасут...
Наверно, она говорила это вслух, потому что услышала, как ей ответили:
- Успокойся, с ней все в порядке. - А голос такой знакомый-знакомый. Она помнит его. Знает. - Антонина Семеновна не успела ничего принять. Ей ничего не грозит, слышишь?
В уши словно воду налили. Видела и соображала она тоже плохо. Почувствовала, как ее сжимают в объятиях и гладят по волосам, по рукам, по шее. А потом тормошат. От человека, ее державшего, пахло кровью, потом, паленой кожей и совсем немного дорогим парфюмом. Последнее, что Марина увидела, было плечо, обтянутое темно-коричневой курткой. Сознание отключилось, поэтому она уже не слышала, как человек упрямо повторял снова и снова:
- Не спи, тебе нельзя спать! Слышишь? Слышишь меня... Рина?
* * *
Комната залита ярким солнечным светом. Он проникает сквозь веки, ласкает кожу. В воздухе, как после дождя, пахнет озоном. Так хорошо, тепло и приятно, что совершенно не хочется просыпаться. Только волосы мешаются - разметались, рассыпались по лицу, щекочут нос. Марина протянула руку, чтобы отодвинуть надоедливые пряди. Но вместо волос нащупала тоненькие трубки, опутавшие ухо, идущие через щеку и заканчивающиеся в носу. Пошевелившуюся руку кольнуло болью. Она ощупала и ее, обнаружив твердую бляшку на сгибе и еще одну трубку, уходящую вверх.
