Адам не прерывает поцелуй, когда звонит его телефон. Он прижимается ко мне всем телом, вдавливая в черное атласное покрывало. Его нога зажата между моими ногами, джинсами он трется о мои обнаженные бедра, и такое ощущение, словно я могу почувствовать каждую ниточку. Одной рукой парень сжимает мое бедро, а другой – затылок, пока его губы изучают мои. Поцелуй Адама мучительно искусный. «Забудь о том как-его-там-зовут» – я даже не могу вспомнить своё собственное имя.
Телефон снова звонит, и Адам стонет.
Я отклоняю голову, и он припадает губами к моей шее. Сдерживаю дыхание, пока парень поцелуями опускается ниже, и произношу:
– Не хочешь ответить?
Его губы опускаются ниже, прокладывая дорожку из поцелуев вдоль ключицы. Я закрываю глаза и запускаю пальцы в его мягкие каштановые волосы.
– Адам, – говорю я, но он словно отказывается слышать меня.
– Не обращай внимания, Персик.
Его телефон звонит в третий раз, и я тяну Адама за волосы, чтобы заставить взглянуть на меня. Пытаюсь сказать, что ему нужно проверить телефон, потому что, думаю, он может опоздать, но прежде чем я успеваю это сделать, Адам целует меня, вытворяя своим языком ту штуку, которая заставляет меня забыть всё, что я собиралась сказать.
Его телефон звонит снова, и я, ёрзая, опускаюсь ниже и лезу в задний карман его джинс. Проверяю время на телефоне и вижу, что он опоздал на пять минут, плюс, пришло четыре смс от Шона.
– Ты опоздал, – говорю я между поцелуями.
– Я всегда опаздываю.
Внезапно дверь в комнату распахивается, и там, закатив глаза, стоит Шон.
– Какого хрена, Адам? Прошло двадцать пять чертовых минут. А ты просто сосался?
Не могу удержаться от смеха, я слишком пьяная сейчас, чтобы смущаться. Адам улыбается, глядя на меня сверху вниз.
– Она очень хорошо целуется.
Шон подходит и, схватив Адама сзади за джинсы, оттаскивает его от меня.
– Давай, чувак. Увидишься с ней потом.
Глядя на меня, он добавляет:
– Извини.
Я разглаживаю свой топ и сажусь, чувствуя себя ужасно возбужденной. Я только что зажималась с Адамом Эверестом, который, несомненно, целовался лучше всех в моей жизни.
– Шон, это Персик, – говорит Адам, как только я встаю. Шон, скрепя сердце, наклоняется, чтобы пожать мне руку.
– Привет, Шон.
– Привет, Персик.
Адам дергает застежку своих джинс, приводя себя в порядок, и неистовый румянец заливает мои щеки.
– Видите, – говорит он, – теперь мы все друзья. Прекрати загоняться, Шон.
