— Ничего не чувствую, лейтенант.
— К лучшему. — Она засмеялась. — А я говорила и говорила, не думая, каково тебе.
— Готов принять острие твоего подарка, Севегг. Мне он покажется сладчайшим поцелуем.
Севегг чуть нахмурилась, как бы пытаясь понять смысл его мольбы. И покачала головой: — Нет, не смогу. Лучше истекай кровью.
— Для тебя это первое поле брани?
Она нахмурилась сильнее. — У каждого было первое.
— Да, полагаю, ты права. Значит, ты как бы потеряла здесь невинность.
Борозды на лбу, видимые из-под обода шлема, расправились. Она улыбнулась. — Как мило с твоей стороны. Думаю, мы готовы подружиться. Я даже готова увидеть в тебе отца.
— Твоего отца, Севегг Иссгин? Да ты же проклинаешь меня!
Она спокойно перенесла его слова, кивнув своим мыслям. — Значит, остался в тебе некий огонек. Тогда не дочка. Вообразим, что мы любовники. Тем ценнее будет мой подарок. — Она схватила его за левую руку, стаскивая с ладони перчатку. — Вот, старик, тебе последнее тихое удовольствие. — Подвела его руку под свою кожаную кирасу. — Вот, можешь потискать, если силы остались.
Он встретил ее взгляд, ощутил полноту груди в мозолистой ладони. И захохотал.
Лицо ее омрачилось смущением — и тут же он выбросил правую руку, вогнав нож под ребро, со всей силой пронзая кожаный доспех. Ощутил, как нож находит себе дом, сердце — и в этот миг сурово поглядел ей в лицо, видя очередного чужака. Чему порадовался больше, нежели гримасе удивления.
— Я не ранен, — сказал он. — Настоящий солдат проверил бы, девочка.
Оружие всхлипнуло, когда она соскользнула и неловко села на пятки. Кто-то негодующе закричал. Движение… Меч блеснул перед глазами Хеврала, будто ослепительный язык солнца, и тут же его ударило в лоб. Новое, нежданное удивление.
И покой.
* * *
Солдаты принесли походные стулья на вершину холма, господствовавшего над долиной зарезанных, и Хунн Раал уселся на один. Он уже успел справиться с горем по поводу подлого убийства кузины. Капитан сидел, качая на бедре кувшин с вином, а другую ногу вытянул. Он не обращал внимания на суету вокруг; вино тяжело плескалось в кишках, кислое, но и утешительное.
Плохие новости придется доставить Серап — она стала последней в роду. Тем важнее держать ее под боком Урусандера, как ценного офицера свиты. В день, когда Урусандер усядется рядом с Матерью Тьмой, она займет важное положение во дворе. Однако… у него все меньше пешек.
Об иных потерях не стоит скорбеть, но если он может устроить представление солдатам — капитан, ставший просто мужчиной, мужчина, ставший ребенком, рыдающим по погибшим родичам — если всё это породит сочувствие, что ж, он постарается.
