И тут я заметил, что в нашу сторону смотрят две прехорошенькие кошечки. Одна из них что-то мяукнула на ухо другой, и та улыбнулась. О, что это была за улыбка!
Я незаметно толкнул Василия лапой в бок, и тот, перестав передразнивать старика, и мгновенно сориентировавшись тут же улыбнулся двум подружкам самой кошачьей из своих улыбок, надо было заметить что кот Василий был большой сердцеед. Кошечки смущенно потупились в свои конспекты.
По окончании лекции, когда мы выходили из подвала (наш университет помещался в подвале), мы случайно оказались рядом с этими кошечками и познакомились. Одну из них звали Муськой, а вторая представилась как "Мяфф".
-- Вообще-то меня зовут Машкой -- сказала она, жеманно покручивая хвостом из стороны в сторону, -- но это так провинциально, так что зовите меня лучше просто Мяфф.
Эта самая Машка-Мяфф была вся дымчато-серая, пушистая с белой грудью и белыми лапками. Хвост длинный, а на конце кисточка, тоже белая. А с каким достоинством она его несла! Словно флаг! Нет, она не бегала, задравши хвост словно котенок несмышленыш, и не поджимала его, а несла гордо, на отлете, слегка покачивая. А глаза зеленые, словно первая весенняя травка. Я посмотрел в них и понял, что погиб.
И тут дерзкий план мелькнул в моей голове. По двору разгуливал вместе со своим хозяином огромный и злой пес Бармалей -- гроза и ужас всех местных кошек. Хозяин бросал палку, а Бармалей со всех ног бросался за этой палкой и, схватив зубами, тащил ее хозяину, с лакейской угодливостью заглядывая ему в глаза. Трудно представить себе более омерзительное зрелище.
Улучив момент, когда Бармалей подбегал к своей палке, я выхватил эту палку у него прямо из под носа, и пулей взлетел на дерево. От такой наглости пес в первый момент растерялся, и только тупо смотрел на то место, где только что лежала палка (все собаки от природы несколько туповаты). Но потом до него наконец дошла вся оскорбительность ситуации, он бросился к дереву и начал меня облаивать. Он просто кипел от злости, пена капала из его открытой пасти, а я спокойно сидел на дереве в полной безопасности и оттуда, сверху, поглядывал на его неистовство.
Кошечки просто мяукали от восторга. Все это продолжалось пока хозяин не увел Бармалея домой. Он шел опозоренный, низко опустив голову и поджав хвост.
Я гордо спустился с дерева и подошел к кошечкам, все были восхищены моим героизмом. Мяфф смотрела на меня уже другими глазами. Даже Василий, признанный Дон-Жуан как-то поблек и стушевался. И тут Мяфф как бы между прочим обронила:
