— Никаких следующих шагов не будет, — сказал Рэксоул. — А почему купил отель, я сейчас вам расскажу. Здесь нет никакого секрета. Я купил его из прихоти.
И затем Теодор Рэксоул дал этому маленькому еврею, который внушал ему уважение, полное описание сделки с мистером Феликсом Вавилоном.
— Думаю, — прибавил он, — вам будет трудновато высоко оценить состояние моего ума в момент, когда я заключал эту сделку.
— Ничуть, — сказал мистер Леви. — Я однажды таким же самым образом купил электрический катер на Темзе, и это оказалась одна из самых удачных покупок, какие я когда-либо делал. Стало быть, это чистая случайность, что вы стали владельцем этого отеля именно в данный момент?
— Простой случай — все из-за бифштекса и бутылки пива.
— У-гм! — пробурчал мистер Самсон Леви, поглаживая свою тройную цепочку.
— Вернемся к князю Эугену, — продолжал Рэксоул. — Я ожидал его высочество здесь. Он должен был прибыть в тот самый день, когда умер молодой Диммок.
Но он так и не приехал, и я ничего не слышал о том, почему не состоялся приезд, ни разу не встречал его имя в газетах. Что у него за дело здесь, в Лондоне, я не знаю.
— Я расскажу вам, — сказал Мистер Самсон Леви. — Он должен был приехать, чтобы взять заем.
— Государственный заем?
— Нет, частный.
— У кого?
— У меня, Самсона Леви. Вы удивлены? Если бы вы жили в Лондоне немного дольше, вы знали бы, что я именно тот человек, к которому должен был приехать князь. Возможно, вам неизвестно, что на Фрогмотн-стрит[5] меня прозвали Придворным ростовщиком, потому что я ссужаю в долг незначительным, второклассным князьям и принцам Европы. Я ростовщик, но мой настоящий бизнес — это финансирование некоторых маленьких европейских дворов. Теперь я могу сказать вам, что наследственный князь Позенский чрезвычайно нуждался в миллионе, и нуждался в нем к определенной дате, и он знал, что если дело не будет завершено к назначенному сроку, то деньги к этой дате он получить не сумеет. Вот почему меня удивляет, что его нет в Лондоне.
— Зачем ему нужен миллион?
— Долги, — лаконично ответил Самсон Леви.
— Его собственные?
— Разумеется.
— Но ведь ему только тридцать лет.
— Ну и что из того? Он не единственный европейский князь, который приобретает долгов на миллион за дюжину лет. Для князя это легче, чем съесть сэндвич.
— А почему ему потребовалось столь срочно их ликвидировать?
— Потому, что император и родители его невесты не разрешают ему жениться до тех пор, пока у него есть долги. И это очень верно. Он должен показать «чистый лист» или же принцесса Анна Экштайн-Шварцбургская никогда не станет княгиней Позенской. Даже император не знает, сколько долгов у князя Эугена. Если бы знал…
