— Это потому, полагаю, что ваш отец так богат?
— О нет, вовсе не поэтому, — сказала она. — А просто потому, что я всегда получаю то, что я хочу. Это не имеет к отцу никакого отношения.
— Но мистер Рэксоул чрезвычайно богат.
— Богат не то слово, граф. Для этого нет слов. Папа делает просто ужасное количество долларов… Но хуже всего то, что деньги растут уже как-то сами, без его помощи. Он однажды сказал мне, что когда человек сделал десять миллионов, то никакая сила на свете не может остановить эти миллионы, чтобы они не выросли в двадцать. И так продолжается до бесконечности. Я, конечно, трачу сколько могу, но я не в состоянии соревноваться с их ростом…
— И у вас нет матери?
— Кто сказал вам, что у меня нет матери? — быстро спросила она.
— Я… э-э-э… я разузнавал о вас, — сказал он.
— Несмотря на то, что никогда не надеялись увидеть меня опять?
— Да, несмотря на это.
— Как мило, — сказала она и погрузилась в задумчивое молчание.
— Ваша жизнь должна быть чудесной, — сказал князь. — Я завидую вам.
— Вы завидуете мне? Чему? Богатству моего отца?
— Нет, — сказал он. — Вашей свободе, вашему чувству ответственности и уверенности в себе.
— У меня нет чувства ответственности, — заметила она.
— Извините, но она у вас есть, — сказал он, — и придет время, когда вы это сами почувствуете.
— Я всего лишь девушка, — пробормотала она с внезапным простодушием. — А что касается вас, граф, то у вас, конечно, достаточно уверенности в себе.
— У меня? — сказал он печально. — У меня нет никакой уверенности. Я никто — всего лишь его высочество, претендующий на то, чтобы быть очень необходимым, и всегда прилагающий огромные усилия, чтобы не делать того, чего его высочество делать не должен.
— Но если ваш племянник, князь Эуген, умрет, то разве вы не взойдете на трон и разве не появятся у вас те уверенность и ответственность, которых вы так желаете?
— Эуген умрет? — сказал князь Эриберт с иронией. — Это невозможно. У него превосходное здоровье. Через три месяца он женится. Нет, я никогда не буду никем, кроме как его высочеством, самым презренным из всех Божьих созданий.
— Но то государственное дело, о котором вы упоминали! Разве в нем не было ответственности?
— Ах, — сказал он. — Оно уже закончено и принадлежит прошлому. Это всего лишь случайность в моей тусклой карьере. Я никогда уже не буду опять графом Стинбоком.
— Кто знает? — сказала она. — Кстати, прибудет ли сегодня князь Эуген? Мистер Диммок говорил нам об этом.
