— Вы желали говорить со мной, князь? — спросил Рэксоул Эриберта, когда они сели рядом в комнате последнего.
— Я хотел сказать вам, — ответил Эриберт, — о моем намерении отказаться от всех моих прав и титулов князя Позенского и именоваться отныне графом Гартцем — этот титул я унаследовал от своей матери. А также то, что я имею личный доход в десять тысяч фунтов в год, а также chateau[13] и городской дом в Позене.
Я рассказываю вам об этом, потому что прошу у вас руки вашей дочери. Я люблю ее, и притом достаточно самоуверен, считая, что и она любит меня. Я уже просил ее быть моей женой, и она согласилась. Мы ожидаем вашего одобрения.
— Вы оказываете нам честь, князь, — сказал Рэксоул с легкой улыбкой. — Могу я спросить, почему вы отказываетесь от ваших титулов принца?
— Просто потому, что идея морганатического брака была бы так же отвратительна мне,‘как она отвратительна вам и Нелле.
— Это хорошо.
Князь рассмеялся.
— Я полагаю, десять тысяч фунтов в год будет маловато для человека в вашем положении. Нелла страшно расточительна. Я знаю, что она тратит шестьдесят тысяч долларов в один-единственный год, и в итоге совершенно впустую. Да что вы! Она разорит вас за двенадцать месяцев.
— Нелла решила изменить свои привычки, — сказал Эриберт.
— Ну уж если она на это решилась, — подхватил Рэксоул, — то в добрый час! Я согласен.
— Благодарю вас от ее и от своего имени, — не то мрачно, не то серьезно сказал Эриберт.
— Однако, — продолжал миллионер, — поскольку она может и не измениться слишком уж сильно, то я полностью отдаю ей, с переходом к вашим детям, если таковые появятся на свет, сумму в пятьдесят миллионов долларов, что составляет десять миллионов фунтов, в надежных железнодорожных акциях. По моим подсчетам, это равняется примерно половине моего состояния. Нелла и я всегда владели им на равных.
Эриберт ничего не ответил. Мужчины в молчании пожали друг другу руки, и тут — случайно или нет — в комнату вошла Нелла.
В этот вечер Рэксоул и его друг Феликс Вавилон прогуливались по террасе отеля «Гранд Вавилон».
Беседу начал Феликс.
— Я полагаю, Рэксоул, — сказал он, — что вы уже устали от «Гранд Вавилона».
— Почему вы так думаете?
— Потому что я устал без него. Тысячу раз с тех пор, как я продал его вам, я думал: «Если бы можно было отменить сделку!» Я не могу проводить время в праздности. Не продадите ли мне его?
— Отчего же нет? Я мог бы, — сказал Рэксоул, — я мог бы продать его вам.
— Сколько вы возьмете за него, мой друг?
