Гости разошлись. Александр Сергеевич задержался Елизавета Михайловна обещала показать письма Кутузова. Отечественная война 1812 года и ее знаменитые полководцы необычайно занимали воображение поэта. Перед гением Кутузова он преклонялся.
Пушкин видел — гости заметили, что он остался, и подумал: «Ну теперь поползут сплетни по свинскому Петербургу». Но ему было все равно. Он привык от друзей своих узнавать самые удивительные вещи о себе.
Елизавета Михайловна, проводив гостей, шла к Пушкину через огромный простор зала, только что заполненного гостями. И в те несколько секунд, пока она пересекала зал, Александр Сергеевич успел подумать о многом. И о том, что Елизавета Михайловна, любимая дочь Кутузова, любила отца самоотверженно, и о том, что она, редкая женщина великосветского Петербурга, была так разносторонне образованна, прекрасно знала искусство и литературу.
Елизавета Михайловна шла через зал, смущаясь пристального взгляда Пушкина, который забыл в эти минуты о том, что может смущать ее.
«Она влюблена в меня, — думал он. — Боюсь, что будет трудно обратить это чувство в дружбу... Она не молода. Корсет и всевозможные женские ухищрения не сдерживают расплывающихся форм. Чрезмерно открытые плечи еще сохранили женственность, но по ним угадывается красота, не та, что есть сейчас, а былая. Как она не понимает этого? Такая разумная, а не понимает! И не может постичь всю нелепость своего чувства».
Елизавета Михайловна шла некрасивой походкой, немного вразвалочку. На ней было бледно-сиреневое платье, с разбросанными кое-где, отлично сделанными из шелка букетиками ярких фиалок. Устало ступали по блестящему паркету ноги, обутые в сиреневые башмачки.
Щеки горели волнением, синие глаза блестели радостью. И все же она была некрасива. Очевидно, некрасива была даже в ранней молодости своей.
Она подошла к Александру Сергеевичу, чуть обернувшись, окинула взглядом зал и сказала:
— Здесь неуютно. Да и письма отца, которые я хочу показать вам, — у меня в будуаре. Прошу вас.
Опередив его и прихватив рукой платье, чтобы оно не мешало, она стала подниматься по ступеням.
«В 6удуаре женщины принимают только самых близких друзей и...» — постарался не додумать Пушкин.
Они сидели в креслах, друг против друга, разделенные небольшим круглым столом, на котором стояла резная шкатулка с письмами Кутузова жене, Екатерине Ильиничне, и ей, Елизавете Михайловне, сначала Тизенгаузен, а затем Хитрово. Тизенгаузен, ее первый муж, — любимый зять Кутузова, смертельно был ранен на глазах великого полководца в сражении под Аустерлицем.
