Нашёл вход в сени, оттуда открыл дверь и вошёл в избу. Я сразу понял, что и тут буржуазия живёт. Пол из досок. Стены оклеены обоями. Картины какие-то висят. А на кроватях подушки в белых наволочках. Хотел я отступить, но уже было поздно. Добавило мне немного смелости то обстоятельство, что дети за столом сидят босые.
— Добрый вечер! — сказал я.
— Добрый вечер! — произнесла женщина и внимательно осмотрела меня.
Дети вытаращили на меня глаза. Тогда я сказал:
— Продайте мне, хозяйка, хотя бы немного хлеба, я очень хочу есть.
— Хлеба на продажу у меня нет, — сказала женщина. — Мы может скоро сами останемся без хлеба. Ограбили нас большевики. Мужа забрали вместе с лошадью и подводой. Погнали на какие-то работы, уже год прошёл, а он не вернулся. Наверное где-то погиб. Старшего сына вы забрали в плен в 1939 году. О нём я тоже ничего не знаю. Так что теперь у нас ни лошади, ни мужчины-работника… Сгубили вы нас сразу и неизвестно за что!
— Хозяйка, да разве я в этом виноват? Меня большевики тоже сгубили. Забрали в армию. Пригнали сюда. А теперь сами сбежали, а меня оставили. Я не знаю, ни куда идти, ни что делать.
Тогда женщина налила в миску супа и отрезала большой кусок хлеба. Показала на место за столом.
— Садись и ешь! — сказала она. — Хоть ты и большевик, но я не хочу выгонять из дома голодного человека.
После недели питания всухомятку этот суп мне очень понравился. Поэтому я съел всё из миски, а хлеб сунул в карман на потом.
— Сколько я вам должен? — спросил я.
— Ничего я от тебя не хочу, — сказала женщина. — Накормила тебя, чтобы не грешить. Христос нам наказал голодного накормить, а врагу простить. Может и мой там в России, если ещё жив, где-то голодный. Так может кто тоже кусочком хлеба поможет.
Честно говоря, я не верил, чтобы ему в России кто-то что-то дал. Понятное дело, у самих нет. А как появится что-то, так сразу съедают, потому что голодные. Но я очень любезно поблагодарил её и спросил:
— А вы не видели немцев, хозяйка? Я их очень боюсь, если меня увидят — застрелят. А я что, виноват, что солдат. Взяли в армию и приказали служить, поневоле.
— Да понимаю я это, — сказала баба. — Наших парней Советы тоже многих в армию загнали. Остались те, кто спрятался. А немцев я даже в глаза не видела. Только слышала от людей, что много их и по большим дорогам передвигаются.
Как начала она потом проклинать Гитлера и Сталина, мне даже страшно стало!.. Ну ладно Сталин, потому что чёрт его знает где он. Но Гитлер где-то тут! А эта проклинает… Да, не умели паны свой народ прилично воспитать. А теперь непонятно как с ним разговаривать. А она громко кричала:
