— Ложись, Михаил Николаевич. Ты и так потрудился на славу нашей святой России.
Жмёт мне руку и присаживается на кровать. Потом вынимает из кармана бутылку «Московской Особой» и наливает мне стакан водки (себе тоже) и говорит:
— Выпьем, товарищ, за победу над подлой Англией и за здоровье нашего верного друга, Адольфа Гитлера.
Ну, выпили мы, закусили, а потом ОН спрашивает:
— Как себя чувствуешь?
— Умираю, — говорю, — отец родимый.
— Да ничего, это ерунда, — отвечает он, — зато имя твоё будет бессмертно. Можешь умирать спокойно.
— Покорно слушаюсь, — говорю я, — мой любимый вождь.
И чувствую, что умираю, умираю и умираю… в присутствии Сталина.
Да… красивая такая мечта, но пока надо жить и устанавливать нашу великую советскую культуру в этой несчастной, эксплуатируемой польскими кровавыми панами, Белоруссии.
Вчера встретил я лейтенанта. Дубина. Он говорит:
— Приходи ко мне вечером. Выпьем. Встретим Новый Год. Будет капитан Егоров и ещё несколько наших парней.
Ну и пошёл. Само собой, оделся как надо и одеколона не пожалел. Прихожу, а все уже там и капитан Егоров тоже.
— С чего начнём, — спросил нас Дубин.
— Известно с чего, — сказал лейтенант Синицын. — С водки начнём, водкой и закончим.
— А может сначала чаю хотите?
— Чай не водка: много не выпьешь.
Ну и давай мы пить… Нашлась гитара. Дубин ничего так играет, громко. Так что мы хором «Москву» сбацали. Голос, само собой, у каждого из нас есть и каждый поёт изо всех сил, так что стёкла тряслись и стаканы звенели. Пусть буржуазия слышит и знает, что Красная Армия гуляет!
В комнате в углу пианино стояло. Но играть на этом фашистском инструменте мы не умели. Но всё же — когда ещё выпили — Синицын попробовал. И даже очень хорошо вышло. Дубин на гитаре наяривает, мы изо всех сил поём «Если завтра война», а Синицын пианино обеими руками по зубам даёт. И так хорошо у нас получалось, что мы так вот до полуночи развлекались.
Потом Дубин торжественно сказал:
— Дорогие товарищи! Сейчас наступит Новый Год. Начнём его специальной закуской к водке. Это самая лучшая на свете буржуйская еда!
Он подошёл к шкафу и вынул большой бумажный пакет. Принёс его и вывалил содержимое на стол. Там было что-то похожее на стручки огромных бобов, или на тонкие огурцы.
— Это что такое? — спросил я.
— Бананы, — сказал Дубин. — Наши парни из НКВД у одного буржуя, у которого раньше была овощная лавка, обыск делали и нашли много вот этого. Ну, и немного поделились со мной.
