— Ну, красный командир, надобно обмыть твоё поселение у нас. Но может ты брезгуешь с рабочим пить?
— Отчего же нет, — сказал я. — Водку и с чёртом можно пить. Но ты совсем не похож на рабочего.
— Чего так?
— Костюмчик твой из шерсти, заграничного фасона, и хромовые сапоги выдают твоё классовое происхождение.
А он мне кулак под нос суёт.
— Посмотри, какие у меня натруженные руки. Как металл. Видишь? Это ты белоручка и брезгуешь работой. Покажи мне руки!
Я показал ему ладони. А он смеётся.
— Ручки у тебя как у той паненки. Только пальцем в носу ковыряться. Сразу видно, что не сам себе на хлеб зарабатываешь. Но мне всё равно, какое у тебя классовое происхождение. Ведь офицер тоже человек, хотя иногда бывает хуже любой свиньи.
Мне не очень понравились эти его выраженьица. «Но, — думаю я, — человек не сознательный, как ребёнок, болтает что попало». А перечить ему как-то не хотелось, потому что кулаки у него в самом деле как молоты.
Начали мы пить водку. Он по полстакана наливает и трескает раз за разом. Я вижу: плохо дело — не поспеваю за ним. Поэтому пропускаю. Ну, ничего… развлекаемся мы этак культурно и разговариваем о том, о сём. Спрашиваю я его: «Как по-белорусски водка называется?» А он отвечает:
— Понятия не имею.
— Так какой же из тебя белорус?
— Никакой я не белорус, а поляк.
Думаю я: «Врать ты, видать, умеешь не хуже чем водку пить». Потом говорю:
— Если ты не белорус, то почему голосовал за присоединение Белоруссии к Союзу?
А он отвечает:
— Ты дурак, или прикидываешься? Голосовали все, чтобы печать на документе поставили. А иначе — враг народа! А что это значит… сам знаешь. Так что тут не только за белорусов, а за любых зулусов голосовать будешь.
— Так значит тут белорусов нет?
— Почему нет? Есть, но их мало. В деревнях их больше. А тут почти одни поляки и евреи… Если русским Польша так сильно не понравилась, то лучше бы устроили голосование за присоединение к Палестине. Это было бы более справедливо.
— А тебе Польша понравилась?
— А почему нет? — сказал он. — Если кто хотел и умел работать, то тут жить можно было. Сам видишь: хожу в чистом, пью водку и семью содержу соответственно. Чего ещё хотеть?
— А о свободе ты не забыл?
— О какой свободе? — спросил он.
— Ну, о пролетарской свободе.
— Не знаю, какая там у вас в России пролетарская свобода. А у нас каждый жил как хотел. Если были выборы, я мог голосовать за любую партию. А у вас выставили двух кандидатов. Оба коммунисты. Ни об одном мы никогда ничего не слышали. Ну и выбирайте, граждане, кто вам нравится, тиф или холера?… То есть выходит так, как если бы я сказал: «Или вы, кум, идите в город, а я позабавлюсь с вашей женой. Или: я позабавлюсь с вашей женой женой, а вы идите в город».
