После разгрома революции - снова странствия по городам, работа на разных частных и казенных заводах. Даже «волчий билет», запрещающий жительство в пятидесяти двух губерниях, не мог преградить молодому слесарю доступ в лекальные мастерские - так незаурядно было его искусство за рабочим верстаком, его уменье в тонкой обработке металлов.
Северные горизонты влекут к себе Николая Кушникова - туда, где у широкой невской воды гудят большие заводы, где живет, трудится славный питерский пролетариат. Кушников снова попадает в Петербург.
Мрачное время реакции. По заводам рыщут сыскные агенты. Казалось, нет больше -выхода для вольной мысли. Но вот на Сампсониевском проспекте в Петербурге, в одном из доходных домов-громадин, открылось общество под скромным названием: «Общество образования». Сюда приходили рабочие, иногда с женами и детьми, слушали общедоступные лекции, затевали самодеятельные вечера. Здесь учились грамоте.
Общество, по уставу, должно было заниматься только просвещением, не преследуя никаких политических целей. Но… на уроках арифметики вдруг предлагалась задача: сколько прибыли получил фабрикант и сколько осталось на долю рабочих? Или во время загородной экскурсии «по обозрению достопримечательностей» вдруг где-нибудь на лесной поляне раздавалась речь агитатора-большевика. Председателем комиссии по устройству таких экскурсий был рабочий-металлист, член подпольных большевистских комитетов Николай Михайлович Шверник. А казначеем - слесарь Кушников.
И еще была одна встреча тех дней, которая оставила глубокий след в жизни Кушникова. Работал он тогда на Петербургском орудийном заводе. В их инструментальной мастерской появился новый слесарь - лет сорока, с маленькой бородкой, с умным прищуром внимательных глаз. Постепенно Кушников узнал не только профессиональную сноровку нового пришельца, но и то, что этот скромный рабочий в сатиновой косоворотке и потертом пиджачке - видный революционер. Он был уже тогда руководителем большевистской организации Выборгского района, сотрудником только что начавшей выходить «Правды». Звали его Михаил Иванович Калинин.
Так началось их знакомство. Им приходилось встречаться еще не раз и при особых обстоятельствах в дни первой мировой войны в доме N 49 по Симбирской улице, где помещалась одна лекально-инструментальная мастерская. Она была необычной, эта мастерская. Ею управляли сами рабочие, объединившись на товарищеских началах. В ней нашел себе прибежище в качестве мастера и Михаил Иванович. Он скрывался от ссылки и по паспорту для полиции значился неким «Лорбергом». Но Кушпиков-то хорошо знал, кто был на самом деле этот мастер.
