- Сотые доли? Миллиметра?
- Нет, микрона. Сотые микрона, - улыбнулся мастер.
Семенов невольно зажмурился. Он словно заглянул в такие глубины, в такую бездну неуловимо ничтожных величин, что голова пошла кругом.
Ему приходилось слышать: микрон - это тысячная часть миллиметра. Но это было для него только смутным понятием, за которым ничего определенного ему не представлялось, - ну, скажем, так же, как молекулы или межзвездные расстояния, равные миллионам световых лет,, о чем им рассказывали в школе фабзавуча. Он никогда не имел дела с микронной величиной. Микрон нельзя увидеть, нельзя нащупать. Микрон лежит за пределами наших чувств. Что же такое микрон? Пыльца, ничто…
А вот люди, которые сидят за этими столами и водят плиткой по чугунной доске, совершают своей рукой такую работу, что ее приходится считать не то что на микроны, но даже на десятые, на сотые доли микрона. И только чувствительный оптический прибор, похожий на микроскоп, может уследить за теми ничтожно малыми частичками металла, какие здесь ухитряются снимать.
Было чему подивиться здесь молодому слесарю - и невиданной тонкости работы и даже обличию занятых здесь людей. Один сидел в халате, строгий и важный, как аптекарь над своими порошками. На другом была какая-то особая, высоко застегнутая жилетка. А еще один, сухощавый старичок, восседал по-барски за своим столом, в рубашке с туго накрахмаленным пристежным нагрудником, какие надевали раньше только по случаю большого праздника. Всем своим видом и этой белой пристежной манишкой старичок давал знать: я не просто работаю, я совершаю…
Семенов стоял, застыв перед столами. И глядел, глядел… Наклонив крупную, лобастую голову, словно упершись, он напряженно, с каким-то выражением любопытства и недоверчивости и почти страха следил, не отрываясь, следил за тем, что совершали на его глазах эти мастера. Перед ним было чудо, колдовство! Казалось, ничто не может оторвать его сейчас от созерцания этой картины.
А мастер Николай Васильевич и не спешил с молодым гостем. Пусть посмотрит!
Наконец Семенов тронул опасливо блестящую поверхность одной из пластинок:
- Как вы назвали?
- Плитки Иогансона.
Семенов молча мотнул головой и вдруг глухо спросил, не глядя на мастера:
- А я мог бы?.. Вот здесь… - и запнулся на слове.
Николай Васильевич слегка прищурился. Кажется, он не ошибся в молодом слесаре. Но сдержанно ответил:
- Попробуй. Только смотри, тут сладкого не жди.
