- Прости меня, - одними губами произнесла она.
Я сделал вид, что не заметил. К вечеру похолодало. Фуфайка моя осталась в домишке бабки, да в нем и сгорела. Поежившись в тонкой ветровке, я решительно поднялся на ноги.
- Пошли, - сурово сказал я. - Попробуем попасть на поезд. Да, придется на вокзале быть очень осторожными, постараться не наткнуться ни на полицейских, ни на бабу Нюру. Кто знает, как мы наследили в ее хибаре, а заметать следы было некогда...
Не оглядываясь, я направился вперед. По пути пытался придумать правдоподобную легенду для проводницы, чтобы та пустила нас в поезд. За спиной раздавались мерное шуршание да сопение. Эти звуки сбивали с мысли и все больше раздражали.
- Ну что ты пыхтишь, как паровоз? - не выдержал я. - Не так уж быстро я иду!..
Я повернулся к Шайри и замер: девочка двигалась спиной вперед, одновременно подметая землю за собой своеобразным веником, собранным из сухих веток.
- Ты что делаешь? - упавшим голосом спросил я.
Шайри, отдуваясь, выпрямилась, откинула с лица прядь волос и ответила:
- Следы заметаю!
Я покрутил пальцем у виска:
- Тогда уж садись на свою метлу, все быстрее будет!
К моему удивлению, Шайри послушно перекинула ногу через веник и, подпрыгивая, побежала вперед, словно ребенок на игрушечной лошадке. Я решил, что девчонка издевается, сплюнул и побежал следом. Пусть что хочет, то и вытворяет, лишь бы на поезд не опоздать.
Темнеет очень быстро, зато ярко-освещенное здание вокзала видно издалека, даже не пришлось спрашивать дорогу. Я отобрал у девочки веник, отбросил в кусты. Поезд уже пришел, немногочисленные провожающие махали в тусклые окна вагонов. Наверное, поезд вот-вот тронется, времени в обрез. Я потянул Шайри к последнему вагону, около которого в одиночестве стояла полноватая женщина приятной внешности.
- О! - вдруг радостно вскрикнула моя спутница. - А вот и наша карета! И добрая фея Катя!
Проводница вздрогнула и всмотрелась в лицо Шайри:
- Что, простите?
И тут меня понесло:
- Тетенька, помогите, пожалуйста, - привычно-надрывные интонации в голосе, умоляющий взгляд. - Мамка умерла, нам бы до бабушки доехать...
Женщина моргнула, подозрительно оглядела меня с ног до головы, потом снова покосилась на Шайри.
- Сестренка моя, - пояснил я, добавив в голос просящих ноток.
Проводница произнесла с сомнением:
- Что-то слишком узкоглазая и чернявая для сестренки-то.
- Дак папка привез с собой... перед тем, как его посадили. Баба его от ребенка отказалась.
