Опираясь на пыльные ящики, я шагнул ко второй двери и навалился на нее всем телом. Дверь распахнулась сразу же, жалобно скрипнув петлями. Я почти выпал в свет, окутавший меня со всех сторон. Медленно опустился на колени, прижал ладони к глазам и застонал. Когда глаза привыкли к пронизывающе ярким лучам, осторожно оторвал руки от лица. Да так, на коленях, и замер.
Я оказался в огромной комнате... даже скорее в зале. Высокие белоснежные своды убегали высоко вверх, огромные окна украшены затейливыми витражами. Солнечные лучи острыми клинками врывались в комнату, окрашиваясь в багровые, синие, желтые тона и, роняя на пол радужные капли, танцевали на роскошной лепнине, скользили по вмурованным в стены колоннам и в истоме замирали на античных статуях. Редкие образчики старинной мебель сиротливо жалась друг к дружке, дабы не потеряться в бесконечном пространстве, заполненном игрою света.
Я даже оглянулся, чтобы убедиться в реальности маленькой пыльной комнатки, из которой я только что вышел. Разница была настолько ошеломляющей, что я ощутил себя маленькой девочкой Алисой из старой детской сказки. Эта мысль и вернула меня на землю: я иронично усмехнулся. Хвала небу, я не девочка... да и не ребенок давно. А вот насколько давно, я так и не вспомнил. Тут же напомнила о себе головная боль.
Скорчился и снова потер виски. Еле дополз до старинного кресла с изогнутыми ножками и плюхнулся в него, не обращая внимания на протестующий скрип изысканной аристократической мебели, которую я только что осквернил прикосновением грязных растянутых штанов пролетариата. Рядом находился изящный столик, на котором гордо сверкал гранями хрустальный графин в окружении пузатых стаканчиков. Я наклонился, вытащил белую пробку и понюхал янтарную жидкость. Алкогольный дух почти нокаутировал меня, заставив закашляться. Виски. Что же, сойдет. Я щедро плеснул спиртного в стакан, хлебнул. Пустой желудок мгновенно скрутило. Отодвинув стакан, я согнулся в кресле и застонал. Еле сдерживая рвотные позывы, внимательно смотрел на густой ворс шикарного ковра. Впрочем, я так и не испортил его яркие краски. Через минуту спиртное подействовало, тело окутала теплая истома, спазмы прекратились. Облегченно вздохнув, я откинулся на спинку и вновь поднял стакан.
Сколько любовался переливами витражных плясок, я вряд ли смог бы сказать. Но графин я уже ополовинил. Боль растворилась в мутном духе дорогих спиртов, пустота в голове перестала гудеть. Я перестал пытаться вспомнить, кто я такой. Мне и так было хорошо. Даже голод перестал меня донимать и только изредка ворчал. В ответ я в очередной раз заливал его порцией виски, и он вновь засыпал, словно пьяный мужик под забором.
